Именем Анны. Возврата не будет - Татьяна Губоний Страница 19

За едой молчали. Вик едва двигал челюстями. Лент жевал бодро, в такт своим мыслям, но вкуса еды не чувствовал. Ну и картинка складывалась у него в голове, нарочно не придумаешь! Депрессивная и бесперспективная картинка, надо сказать. Оставалось дождаться, пока на его горизонте появится некая прелестница и, по образу и подобию Мины, заманит его в лапы к чёрному. Уж кто-то, а Лент прекрасно знал, что поддерживать проход в мембране в одном месте совершенно необязательно. Кикимора может его открыть в любом другом месте. Хоть прямо здесь, в этом неприятно пахнущем кафе. А ведь он даже не знает её в лицо! Собирался спросить у Вика, нет ли у того в телефоне фоточки, но после драмы переписки решил этой темы временно не касаться. Одна надежда, что соваться в Ростов девушке не с руки, раз уж она прячется, а здесь её многие знают. К тому же, вечером он сможет спросить у Татьяны, недолго осталось.

Определив таким образом основные насущные планы и задачи, он рассчитался, и они поехали в гостиницу. Последующие несколько часов Лент планировал провести с пользой. Главное – разговор с Розой, его откладывать не следовало. Нужно рассказать ей про Чёрный пруд, да и расспросить про пыль не помешает: почему та не сработала.

Поникшего Вика Лент отпустил, но только до вечера. Не из бессердечности, а совсем наоборот: оставлять парня наедине с самим собой в таком состоянии, по разумению Лента, надолго не следовало. Часика на три-четыре максимум. Как раз до семи.

Просторный гостиничный холл оказался забитым недовольными постояльцами и их чемоданами: въезжала группа туристов всего на одну ночь, как нередко случалось на Золотом Кольце, но требований к размещению предъявлялось на год. Толпу Лент проскочил, не останавливаясь, ключ был при нём. Лестница осталась позади в считанные минуты и, как только за его спиной закрылась дверь номера триста один, оказался под защитой своего временного убежища – особо он не старался, но пару временных оберегов здесь наплёл.

Наскоро позеленев, он сварганил дополнительно небольшую охранную петельку и расслабился – теперь никто за пределами этого номера не услышит ни слова из сказанного внутри. Ещё бы кофе!

В былые времена, после обеда Анна заваривала ему чашечку по-турецки, в джезве. Он хорошо помнил это чувство полного удовлетворения и даже не стеснялся по-мальчишески бравировать перед супругой: «Не выпил кофе после еды – считай, не поел!» Он был тогда молод и полон максималистcких лозунгов ни о чём. Анна смеялась, она имела свою теорию касательно бромидов, содержащихся в кофейных зёрнах, и всегда отвечала: «Пей на здоровье, послеобеденный сон полезен». Как ни странно, Лента действительно тянуло после кофе в сон. Не сразу, но через пол часика – часто.

Потом, когда в его жизни появилась Любочка, бессменная его помощница на протяжении последних двадцати лет, удовольствие от послеобеденного кофе в его жизнь вернулось – Любочка знала толк в зёрнах и заваривала напиток ничуть не хуже Анны.

Но Любочка была далеко, а незавершённость ощущалась здесь и сейчас – «Не выпил кофе после еды – считай, не поел». Любит же прошлое наступать ему на пятки! Но на этот раз ничего неразрешимого в том не было – почему бы, и правда, не заказать кофе в номер?

В распечатке, пристроенной возле громоздкого телефона, номер из двух цифр был выделен крупным шрифтом и оснащён гордым названием «рум-сервис». Лент позвонил. Ему ответили, и в трубке послышался тот же гвалт, от которого он пытался убежать по дороге. Всё верно, ресторан-то там же, в фойе.

Процедура заказа оказалась трудоёмкой. «Что-то?» – девушка переспрашивала, и он в который раз терпеливо повторял, понимая, что она его не слышит: «Чёрный кофе в триста первый». «Кофе?! Вам какое?!» – кричала девушка. Против крика он ничего не имел, а вот к переводу «кофе» в средний род относился негативно, поэтому ответил несколько раздражённо: «Чёрное! Чёрное! Только уже принесите!» Девушка опять не поняла: «Капучино?» И в сторону: «Да тише вы, я ничего не слышу!» И снова ему: «Так какое?»

Терпение у Лента закончилось, но кофе по-прежнему хотелось, поэтому он набрал в лёгкие побольше воздуха и прокричал в трубку от души: «Двойной эспрессо! Чёрный!» «А! – обрадовалась девушка. – Сейчас кто-нибудь принесёт! Вы извините, у нас тут аврал, комплексный обед».

Ах, вот оно что! Группа не только заселялась, она ещё и обедала. Что ж, оставалось надеяться, что кофе всё же принесут, и сегодня.

Лентом никогда не управляли зависимости. Это было невозможно, вернее, возможно исключительно по его доброй воле. Любое принуждение разбивалось о защиту рун и оберегов. Конечно, кофе он любил добровольно, но не настолько, чтобы ходить зверем от стенки к стенке в ожидании стука в дверь. Так почему же он делает именно это? Подумав, он решил, что напиток требуется ему немедленно не только как символ завершённости, но и как память об Анне. И дурного в этом нет. Это благородное ожидание.

Уговаривая себя подобным образом, он продолжать замерять номер шагами до тех пор, пока в дверь ни постучали. Как он оказался там и как повернул ручку, он не запомнил. Распахнул так стремительно, что чуть не вывихнул руку. И замер. Потому что на Лента смотрели удивлённые янтарные глаза с трепещущими «мушками» вместо зрачков.