Тени над Даирнасом - Татьяна Бердникова Страница 19

Не позволил сделать ему этого все тот же Кинел, едва ли не за шиворот схвативший непочтительного юношу и, скованно улыбнувшись монарху, прошептавший, почти прошипевший сквозь зубы:

— Поприветствуй короля, деревенщина!

Себастьян бросил на него быстрый, не слишком приязненный взгляд и, растянув губы в самой приятной улыбке, неловко склонился в сторону правителя Даирнаса.

— Добрый вечер… Ваше Величество, — называть его «королем Ноэлем» в присутствии племянника, воспитанницы, которая уже заняла место по правую руку от монарха, Мервина, восседавшего слева от него и прислуги, во множестве сновавшей по залу, казалось неловким.

— Присаживайся, друг мой, — король тонко улыбнулся и изящным жестом указал молодому человеку место через один стул от Васанты, — Надеюсь, лорд Кинел не откажется соседствовать с тобой.

Кинел метнул на дядю острый, как стрела, взгляд, перевел его на Себастьяна, очень явственно желая утопить последнего в первой попавшейся винной бочке и, скрипнув зубами, чеканным шагом проследовал к своему месту. Парень, хромая, последовал за ним.

— Смею верить, что трапеза удовлетворит твой аппетит, — продолжил Ноэль, дождавшись, когда вновь прибывшие рассядутся по своим местам, — А после мы побеседуем с тобой о делах государства, коих, увы, имеется в великом множестве.

Себастьян тихонько вздохнул и, вспомнив заверения лорда, что его бросят на амбразуру, мысленно поморщился, кивая. Спорить с королем при всех было тоже невежливо, тем более, что и желания такового у него не было — перед ним стояла тарелка с исходящим паром кушаньем, источавшим столь головокружительный аромат, что юноше хотелось наплевать на все и, совершенно по-свински чавкая, углубиться в пищу.

Кинел, пристально следящий за ним, заметив его намерение — Себастьян уже схватил золоченую вилку, — быстро дернул его за полу камзола и, дождавшись удивленного, вопросительного взгляда, прошипел:

— Сначала пробует король.

Молодой человек глубоко вздохнул и, сжав губы, с усилием отложил вилку, сцепляя руки в замок и немного выпрямляясь. Король, судя по всему, не был особенно голоден, ибо прежде, чем приступить к ужину, он предпочел уделить некоторое время тихой беседе со своим советником, к концу которой Себастьян готов был уже умереть от голода.

— Что за дурацкий обычай! — кроме лорда рядом никого не было, поэтому раздраженный шепот парня был обращен к нему, — Люди с голоду успеют умереть, пока он наговорится!

Кинел хмыкнул. Судя по всему, поведение спасителя неожиданно начало забавлять его.

— Традиция, — так же тихо ответил он, — Когда здесь происходят приемы, нередко можно слышать, как у гостей бурчит в животах… Внимание, он берет вилку. Если одобрит кушанье — можно будет есть.

Себастьян, весьма обрадованный и обнадеженный столь неожиданно изменившимся к нему отношением, немного выпрямился, пристально глядя на монарха. Тот, действительно взяв вилку, подцепил ею маленький кусочек мяса и, очень изысканным жестом отправив его в рот, внимательно прожевал, прислушиваясь к собственным ощущениям. Затем прикрыл глаза и, одобрительно улыбнувшись, кивнул.

— Приступим же к ужину, друзья мои, ибо кушанья стоят того, чтобы их отведать. Я искренне желаю вам приятной трапезы.

— Смотри, не ешь, как свинья, — тихо предупредил Кинел, заметив, что его сосед по столу вновь воодушевленно схватил вилку, — Вряд ли тебе свойственна изысканность, но, сделай одолжение, хотя бы притворись.

Себастьян недовольно насупился. Начавшие, было, устанавливаться если уж не дружеские, то и не совсем вражеские отношения со звоном разлетелись тысячей осколков и, казалось, попадали на золотые тарелки, обильно сдабривая собою кушанье. Когда он отправил в рот первый кусок, ему даже показалось, будто они хрустят на зубах.

Кушанья и в самом деле были восхитительными. Королевские повара расстарались на славу — мясо было мягким и ароматным, картофель был полит расплавленным маслом, овощи обильно сдобрены собственным соком, да и вообще все, чем был уставлен стол, сводило с ума и видом и запахом, вызывая желание испробовать каждое блюдо и, наевшись до отвала, с раздувшимся от обильной трапезы животом, завалиться спать.

Может быть, спаситель Даирнаса так бы и поступил — в атмосфере ужина, отделенный от Васанты королевским племянником, окруженный волшебными ароматами, он ощущал себя почти как дома и готов был полностью расслабиться, — если бы не Кинел. Лорд следил за каждым его движением, едва ли не считал каждый проглоченный кусок и каждый глоток приятно терпкого вина, и ежесекундно одергивал молодого человека, не позволяя ему переходить границы дозволенного. Может быть, впрочем, именно благодаря этому, поведение Себастьяна за ужином произвело на Ноэля чрезвычайно хорошее впечатление, что он не преминул отметить после.

Сам же юноша, опять же благодаря Кинелу, успел усвоить, что в Даирнасе существуют действительно странные традиции, которые, тем не менее, надлежит соблюдать в точности. Так, например, прежде, чем попробовать вино, следовало встать из-за стола и поклониться королю, а после поблагодарить его за щедрое угощение. Засим владыка отпивал глоток из своего кубка, одобрительно кивал и, подняв его в воздух, провозглашал, как он рад был угодить своим приемом. После этого прочие присутствующие тоже делали по глотку, кланялись еще раз, садились и ужин продолжался в более или менее обычном режиме.

Заканчивался он тогда, когда наедался король, поэтому, если количество пищи, необходимое для насыщения кому-то другому, превосходило то, в котором нуждался монарх, рекомендовалось есть быстрее. По окончании же трапезы предписывалось дождаться, покуда слуги уберут грязные тарелки, ибо, как объяснил Кинел, вставая из-за стола, гость мог случайно испачкаться, что считалось верхом неприличия.

Впрочем, последнее предписание Себастьяна даже порадовало — голодный, как волк, он, и в самом деле поглощая пищу с неимоверной скоростью, успел наесться до отвала, и сразу же вскочить из-за стола ему было слабо́.

Встать лорд позволил ему лишь когда все блюда и вся грязная посуда со стола были убраны, и сам Ноэль, тяжело поднявшись из своего кресла, провозгласил приглашение проследовать в чайную комнату.

У Себастьяна мысль о чаепитии после столь плотного ужина вызывала почти ужас, однако, отказ от королевского приглашения предусмотрен традициями и законами этого мира явно не был. Поэтому, выдавив из себя милую улыбку, он без особой охоты сам поднялся на ноги и, ежесекундно косясь на шагающего рядом Кинела, направился следом за королем.

На сей раз лорд не одергивал его, не давал никаких подсказок — он играл роль сопровождающего и не более того.

Себастьян, несколько раз глянувший на него и не получивший никаких упреков, немного прибавил шаг, надеясь догнать короля. С ним общаться молодому человеку, несмотря ни на что, было куда как приятнее, чем с его воспитанником.

— Спасибо за ужин, — негромко произнес он, поравнявшись с Ноэлем, — Было очень вкусно, правда.