Лунный принц - Екатерина Оленева Страница 19

В том, что повод для большого скандала сейчас найдётся, Катрин и не сомневалась.

Общая дорога осталась позади. Она съехала на частную трассу, ведущую к Кристалл-Холлу. Поля, разлинованные посадками, сменились густым и тенистым парком, разросшимся настолько, что больше напоминал лес. Каждый раз ей было жутко проезжать через него. Тут была какая-то особенная, кладбищенская, тяжелая энергетика. Словно между стволами притаились призраки.

Неприятный осадок усиливался ещё и тем, что обычно в этом месте начинала сбоить связь. Да и любая аппаратура работа нестабильно. Геомагнитная, патогенная зона, мать его так и растак.

Иногда Катрин казалась, что этот тёмный парк никакой и не парк на самом деле, а портал, через который въезжаешь в царство злых духов – Хрустальный дом. Где заточены проклятые души, которым она, по какой-то странной прихоти судьбы, открыла выход наружу.

Дорога, серпантином спускаясь вниз, выруливала за несколько миль от Кристалл-Холла так, что ты мог будто с высоты птичьего полёта наблюдать за Хрустальным домом и его окрестностями. Видно было всё, как на ладони. Если подъезжать к дому другой дорогой, с другой стороны, такого зрелища не увидишь – казалось, ты паришь над этим дворцом из мрамора и хрустальных куполов, над террасами, возвышающимися одна над другой, группами мраморных скульптур, красивых изящных беседок, скамеек в тени зелёного лабиринта и вокруг чаши фонтана.

Косые лучи оранжевого солнца всё погружали в розовое марево, будто Кристалл-Холл был окружён лёгкой дымкой бледно-алого тумана. И это казалось символичным.

Дом походил на своих хозяев. Невыразимо прекрасный и вымораживающе-зловещий.

Катрин поставила машину на подъездную площадку и вошла в дом с чёрного хода. Тишина, царившая повсюду, казалась ей мёртвой. В воздухе остро пахло гарью.

Прямо посредине парка зияла ужасная, чёрная проплешина. Сгорело несколько деревьев и теперь чёрными, смоляными стволами лишь подчеркивали белизну склепа.

Пожар, судя по всему, был именно в нём. И, насколько Катрин могла понять, огонь был в скрытой камере, под первым этажом, именно там, где в своё время она нашла Альберта. Воспоминания о том дне заставили её испуганно попятиться.

В склепе дверь сорвало с петель и теперь она болталась на одной скобе. Провал походил на распахнутый рот, дышащий могильной тьмой. Нужно будет срочно пригласить бригаду ремонтников, пусть немедленно закроют этот провал.

У Катрин было такое неприятное чувство, что из тьмы на неё кто-то глядит. И сейчас не было дверей, чтобы помешать этому «кто-то» выйти.

Было жутко поворачиваться к фамильному склепу спиной. Вдруг то, что незримо витало, пахло гарью, кровью и серой, набросится со спины? Иррациональный страх накрыл с головой и Катрин едва удерживалась от того, чтобы бегом не кинуться к дому.

«Нервы ни к чёрту, – усмешкой она старалась успокоить саму себя. – Такое чувство, будто я попала в реальность с ходячими мертвецами и все они сейчас явятся по мою душу. Или, вернее, бренное тельце».

Она ожидала, что в доме будет холодно и темно, как в склепе, но реальность впервые приятно удивила – дом встретил теплом и приятными запахами, витающими в любом жилом помещении.

Из-за дверей раздавались людские голоса, один звук которых заставил Катрин облегчённо выдохнуть.

Лишь потом она начала прислушиваться к голосам:

– Ты хоть сам осознаёшь, до какой степени гадок? – голос Синтии звенел от ярости, гнева, презрения и боли.

Ого! Они ссорятся. И это не могло не радовать. Но что такого мог сделать Альберт, чтобы вывести из себя стервозную «госпожу Элленджайт» до такой степени, чтобы у той голос на визг срывался?

– Всё, что ты имеешь сейчас, ты имеешь благодаря мне, дорогой братец! Твой костюмчик, все те красивые вещи, которые ты так любишь; комфорт! Твоих любовником я буквально создала из праха! Даже твою жену и её наследство – всю твою жизнь! Ею во второй раз ты обязан мне.

– Ну так забери её обратно!

Альберт не кричал, но его тихий голос дышал не меньшей яростью, чем у его любовницы-сестры.

– Давай, Синтия! Покажи мне, на что способна в гневе жестокая ведьма? Тебе ведь несложно?..

Катрин остановилась в дверях.

Картина, открывшаяся её взору, была откровенно жутковатой и вряд ли пристойной. Они не делали ничего. Просто стояли друг против друга и ссорились. Причём Синтия была полностью одета.

Да и Альберт – одет. Ну, почти. Туфли, брюки, рубашка – всё как положено. Но при этом вид у него был расхристанный. Рубашка казалось влажной и была не только не заправлена в брюки, но держалась на нескольких пуговицах, так, словно одним небрежным движением плеч он мог заставить её распахнуться или соскользнуть. В открывшийся вырез на груди была видна грудь, кожа, выступающие ключицы, шея, блестящая от влаги. Или пота?

Рубашка смотрела влажной, будто кто-то плеснул на неё водой, а поверх влажных пятен расходились розовые.

Что это? Кровь?

Концы волос вились от влаги. И весь он был какой-то встрепанный и болезненный, словно оголённый провод. Как человек, находящийся на грани и готовый сорваться.

Они с Синтией синхронно повернулись в её сторону и несколько секунд все играли в гляделки.

– Что здесь происходит? – Катрин не повышала голоса, но отчего-то он показался ей громогласным.

– Опа! А у нас гости! – зло засмеялась Синтия. – Не поздновато ли для визитов, милая?

– Я тебе не милая, – осадила её Катрин, входя в Большой зал Хрустального Дома.

Эта часть дома считалась самой красивой. Но ей она не нравилась. Благодаря странному куполу и причудливому освещению теней тут было даже больше, чем повсюду.

– Сейчас не поздно и не рано – сейчас день. Чем вы занимались и что принимали, что потеряли счёт времени?

Альберт сел на один из удобных диванов и, растёкшись по нему, забросив длинные руки на спинку, закурил. Затянулся глубоко, с жадностью, выпуская в воздух сизые кольца дыма со сладковатым запахом марихуаны.

Катрин так и подмывало подлететь к нему, вырвать сигареты с травкой и закатить оплеуху со всей дури, так, чтобы искры из глаз посыпались. Но усилием воли она сдержалась. Эта парочка не заставит её потерять лицо и вести себя словно невоспитанная бабища из глубинки.

– И, к слову, я не наношу визитов. Это мой дом. И сейчас не я нахожусь у вас, а вы – у меня.

– Ага, – насмешливо кивнула Синтия. – Точно. Где-то именно так чёрным по белому и записана. Кому и знать, как не мне. Я ж сама и написала. Давай не будем играть в эти игры, дорогуша. Все мы слишком устали для этого. Мы все знаем, кто здесь хозяйка, кто хозяин положения, – её взгляд скользнул к Альберту, безмолвно смолящему свою сигарету, потом её глаза остановились на Катрин, а губы сложились в насмешливую, пренебрежительную улыбку. – А кто лишь жалкая марионетка.