Особенности укрощения небожителей - Ива Лебедева Страница 19

Яоши:

Если заранее не знать, что перед тобой божественные и демонические звери, то заподозрить прекрасных дев в магической составляющей можно было только по красоте. Иногда выдавали некоторые детали ханьфу или украшения. Как, к примеру, имитирующий рога ободок у одной из них. На эту особу я посмотрел крайне недовольно, и выдающий звериную сущность атрибут сразу сняли.

А то знаю я свою благоверную! Ей только дай, она приберет к себе в рукав всех «бедных и обездоленных» зверушек. А так будет не по хвостам, а по характеру и умениям выбирать.

— Подходящих буйволиц всего две, — отрапортовал мне райдзю, глазами указывая на девушек.

— Бездна, как они у них из ханьфу не вываливаются? — едва слышным шепотом пробормотал я, невольно сравнивая размеры с моей человечкой.

— Ну так кормящие. — Тигр еле-еле отвел взгляд и облизнулся. — Зато если поставите их рядом с хранительницей, то будут отвлекать внимание.

— Да если бы отвлекать! Тут не то что враги — слуги будут от ее приказов отвлекаться. Может, помоложе есть? Менее дородные? — усомнился я в идее.

— Телочек нет, только бычки. Звать? — склонил голову набок тигр.

— А как они выглядят в человеческом виде? — Я задумался над проблемой. Обеспечить Тай Жень сильными сопровождающими надо было, а с золотыми буйволами мало кто сравнится в силе и кротости. Но вот оставлять мою женщину в окружении других мужчин? Да кашалота им в глотку!

— Шкафы два на два, но по мозгам что людские десятилетки. Уже сейчас могут тонну тащить и не поморщатся, — отрапортовал райдзю.

— Ладно, зови. А то этих… кормящих даже мне стыдно использовать.

А еще я тихо сомневался, что их присутствие в свите одобрит моя жена. В бездну формальности, храмы, поклоны и человеческие эти, как их там, загсы! Я сказал «жена» — значит, жена. Все-таки я повелитель этого мира, мое слово здесь закон. Так вот, есть у меня подозрения, что столь щедро одаренные фрейлины ее не устроят.

Хотя-а… я уже привык, что решения она зачастую принимает самые странные и неочевидные. Поэтому приму-ка я одно из них сам и заранее.

Три золотых буйволенка меня более чем устроили. И силой, и добродушием, и выражением детской туповатости на красивых лицах. Вот уж к кому мне точно ревновать не придется — это к ним. Тай Жень скорее решит их манной кашей накормить, чем проявит интерес другого толка, а они сами для таких мыслей еще лет пятьсот слишком маленькие будут.

— Благодарим, повелитель! — отвлекли меня от мыслей подобравшиеся поближе кормящие рогатые мамочки. — Мы сами не посмели предложить этих оболтусов, а тут и госпоже подмога, и нам отдых — глядишь, устанут, будут меньше по загону буйным стадом скакать и сносить все на своем пути.

— Да-да, а мы вам сметанки и творога к обеду сделаем. Мальчиков-то еще молоком поить надо, но госпожу хранительницу тоже неплохо откормить. А то совсем тощая, как тростинка.

Я невольно сглотнул и отвел взгляд, стараясь не размышлять на тему места появления и способов приготовления всех этих яств.

— Ну что тут? — Из-за кустов, которыми была обсажена центральная аллея, очень кстати выбралась Тай Жень, отряхивая ладонями коленки джинсов. — О! Грузоподъемность прямо невооруженным взглядом видна! — похвалила она буйволят.

— И где ты лазила? — Я оглядел жену от кроссовок до растрепанной макушки. — Почему на карачках?

— Нору проверяла, где Шибздик сидел. — Жень выпрямилась и улыбнулась. — Мало ли… вдруг он был там не один. Ну ты понимаешь.

— Я смотрю, часть свиты у тебя уже есть.

Не знаю, ругаться или смеяться. Вот вроде все меня слушают, придраться не к чему — наглую крысу на руках никто не носит. А по сути вокруг творится форменное беззаконие и безобразие: поссум сидит у нее в капюшоне худи и делает вид, что его там нет. Уют мурлыкает где-то там же, в смысле — под одеждой. Я слышу его так, словно внутри жены завелся котомоторчик. Но не вижу. А клетку с гуаем вслед за мамочкой тащит очень довольный собой Ужастик и время от времени корчит «бу-у-у-у!» унылой нечисти. Нечисть покорно вздыхает и делает вид, что снова испугалась.

Не свита повелительницы, а какая-то помесь цирка с детским садом.

— Тай Жень, помощницы, — указал я глазами на ряд прекрасных девушек. Те смотрели на хранительницу с плохо скрываемым скепсисом, мол, это вот это вот чумазое — наша императрица? Я даже сердиться на них не стал. Если бы впервые встретил свою жену в таком виде, наверное, точно так же бы подумал. И тем не менее удивляться — пусть удивляются. Но если я услышу неподобающие высказывания или сплетни… Я окинул строй возможных помощниц предупреждающим взглядом.

Впрочем, Тай Жень и сама неплохо справилась. Каждый раз удивляюсь, как у нее получается одним взглядом изменить впечатление о себе. Если ее фрейлины и дальше будут так выпрямляться и застывать грудью вперед, словно солдаты перед генералом, пожалуй, ничего против не имею.