Охота на ведьму - Диана Хант Страница 19

И пусть это по-прежнему мантика, но воздействие на разум — это уже интересно!

Продемонстрировав улыбку победителя, Злата продолжила:

— Пророки объединялись в коллегии в соответствии с характером дара толкований. Итак, самые древние среди них — гаруспики. Обозначим их в конспектах буквой «А»…

Я закатила глаза, но подчинилась. На мой взгляд, у Златы безнадёжная профдеформация: основы мантики она преподаёт на первых курсах, самым юным магам, не умеющим ещё толком конспектировать. На десятом курсе, уже в магистратуре, все эти «а-бэ-цэ» и «отступите от полей на два пальца» (каких ещё полей, блин?!), «а здесь вам удобнее будет запомнить, если мы начертим небольшую таблицу», и прочее в том же духе бесит несказанно! Подозреваю, Злата специально вредничает, отыгрываясь на нас за годы студенческого беспредела. Магистрантам, понятно, мелкие пакости не к лицу, поэтому сидим, сопим, записываем… И стараемся не заснуть.

— …Или орденом, осуществлявшим предсказания по внутренностям жертвенных животных… Пункт «Б». Вторыми по значимости считались ауспиции, или авгуры, предсказывающие по полёту птиц… Пункт «В» Пироманты, умеющие растолковывать язык огня… Записали? Отлично!.. М-м-м… «Г». Морфоскопы, от них, кстати, произошли впоследствии такие науки, как физиогномика и хиромантия — предсказания морфоскопов основывались на строении человеческого тела… А-а-ха… «Д». Астрологи, базирующиеся в своих предсказаниях на расположениях небесных светил и явлений… И, наконец, «Е»… Некроманты, использующие для предсказаний покойников. Впоследствии, как вы знаете, некромантия развилась в науку, практикующую управление мёртвыми телами, кражу душ и жизненной энергии…

Я, скрипнув зубами, снова вернулась к игре в снежки.

За то время, что слушала Злату, «ведьмаки» вырвались по счёту вперёд, и «ведьмы», посовещавшись, занялись строительством аванпоста, сиречь снежной крепости.

Вот пифия всегда так: сперва заинтересует, поманит, как осла, морковкой, а потом вывалит такой ворох предыстории и ненужных подробностей, что от скуки челюсть сведёт!

Так что на переход к высшей мантике сегодня остаётся только надеяться.

Я так увлеклась рисованием снежков, что прошляпила тот момент, когда на парту с шелестом запрыгнула бумажная лягушка. Элька, которая так же невыносимо скучает, оставила попытки дозваться меня голосом и заколдовала записку.

Не успела я поймать лягушку, чтобы спрятать ту под партой, как несчастное бумажное земноводное оказалось пригвождённым к парте указкой Златы.

Я чуть не застонала сквозь зубы.

— Значит, говоришь, тебе интересно, Волкова? — склонилась над моей партой провидица, следующим метким движением указки не давая мне захлопнуть конспект.

Окинула хмурым взглядом снежную баталию и укоризненно покачала головой.

Я приготовилась к самому страшному наказанию.

Как наяву, увидела себя сидящей на кафедре Пифий за самым бесполезным занятием в мире. А именно: сортировкой вороха добытых археологами артефактов, что чаще всего выглядит как груда старого хлама, в беспросветной попытке определить, пригодится та или иная штуковина провидцам в их нелёгком ремесле или нет. Знаем, плавали… Обезьянья работа.

Взгляд рассерженной пифии предрекал мне именно такое бесславное завершение сегодняшнего дня. И это ведь после «экскурсии» для Ралфи и обязательных дел на станции, которые никто кроме меня не сделает! Тьма!

Но всё вышло ещё хуже.

Потому что лягушка, стоило ей высвободиться из-под гнёта указки, ожила. Потянулась, расправляя примятые лапки и, надуваясь изнутри, спину. А затем, открывая и закрывая бумажный рот, принялась сюсюкать Элькинымголосом:

— Риту-уль, ну не дуйся. Ты же из-за Ралфи, да?

В аудитории наступила гробовая тишина.

А обиженная на моё невнимание Злата метким движением указки подбросила лягушку в воздух, когда я попыталась её поймать. Чтоб прихлопнуть, естественно.

— Мы с девочками ни на что не претендуем, че-е-естно, — продолжала безнаказанно шлёпать бумажными губами лягушка с ладони преподши. — Если уж он тебе так нравится. Я не нарочно, ну ты же меня знаешь, Ри-ит. Просто он та-ак на тебя смотрит, что я не удержалась… Ну не злись, Рит. Он такой красавчик, а ты его взяла и всего для себя захапала!

Думаю, в жизни каждой девушки, неважно, ведьма она или нет, есть моменты, которых она искренне стыдится. Вот и я в те секунды, показавшиеся мне вечностью, осознала со всей беспощадной, бескомпромиссной ясностью: моя жизнь никогда уже не будет прежней, этот миг моего позора разделит жизнь на «до» и «после», и спустя столетия я буду вспоминать треклятую лягушку с Элькиным голосом, заливаясь краской стыда по самую макушку!

Элька, на которую я оглянулась, сверкнув глазами, сидела бледная как мел. Она явно не ожидала, что с лёгкой руки Златы лягушка озвучит послание, между прочим, очень и очень личное послание, на всю аудиторию.

И вот что мне сейчас делать?!

Бежать в уборную, сгорая от стыда как первокурсница?

Начинать убивать свидетелей, причём желательно с Эльки?

Или всё же со Златы Витальевны?

Вот что?!

Однокурсники, понятно, зашептались, захихикали. Ещё бы, такая подстава! И хоть Элькина страсть к романтизации всего и вся давно на факультете притча во языцех, но когда это здравый смысл останавливал полуночников от возможности над кем-то поржать, особенно, если этот кто-то — в данном случае я — сам так подставился?! Я уже говорила, что чувство юмора у магов дурацкое?!

— Что ж, Волкова, — мечтательно улыбаясь, проворковала Злата. — Ваша рассеянность вполне оправдана. И всё же — соберитесь! — и,  о тьма! — преподша подмигнула мне с заговорщицким видом, показывая, что в делах сердечных, тьфу, звучит-то как мерзко, она, разумеется, на моей стороне.

И это, конечно, вызвало ещё одну волну нездорового гогота остальных.

Пока я мрачно размышляла над местью предательнице Эльке, где самым безболезненным было распиливание подруги на мелкие кусочки, а потом оживление их с помощью некромантских (запретных, конечно, но плевать) чар и пересыпание каждого кусочка солью, а затем весёлая игра в «лего»… и так очень долго, пока кое-кто, наконец, не проникнется, каково мне пришлось из-за её скуки на мантике, Злате удалось, наконец, успокоить, ладно, почти успокоить, остальных. И не только успокоить, но и перейти ( не хватает только хора толстых негритянок,  поющих «аллилуйя»!) — о счастье! — к обещанному…

А именно к высшей мантике.