Ведьма из Ильмаса - Ксения Мирошник Страница 19

Я сидела на крыльце и слушала, как ветер, тоскливо завывая, бродит по дому. Мы с Арасом открыли все окна и двери, чтобы выветрить запах. Скорее всего, это бесполезно, но и так все оставить я не смогла. Утро пришло промозглое, но мое оцепеневшее от горя тело не ощущало холода. Сын наместника отдал мне плащ, а сам отправился копать могилу для Лидии. У меня не хватило сил даже поблагодарить его за это.

После того, что случилось в спальне хозяйки дома, Арас заметно притих, не задавал вопросов, не приставал с требованиями разъяснений. Когда он в очередной раз попытался войти в комнату, я не стала его задерживать. Мужчина нашел меня на полу, а тело на кровати в том же положении, в котором его оставил жнец.

Я не знаю, где он взял мужество, чтобы завернуть тело Лидии в простыни, а потом силы, чтобы копать промерзшую землю. После того, как мне немного полегчало, мы, не сговариваясь, обошли весь дом, открывая ставни там, где они были затворены на ночь. Арас приносил воду, я замывала следы крови. За все время мы не сказали друг другу ни слова. Мы оба знали боль потери, слова были лишними. Да и, признаться, он не был тем, с кем мне хотелось бы разделить свою скорбь. Казалось, младший Макгигон это понимал.

После грозы верхний слой земли был скользким, и Арасу пришлось нелегко, а когда он добрался до мерзлого участка, ему понадобились все силы. Могила будет неглубокой, но и на нее уйдет довольно много времени. Я обернулась и снова бросила взгляд на опустевшие комнаты. Как же быстро дом перестал быть уютным, теплым, надежным. Сейчас это только старые стены, да лютая, пробирающая до костей пустота. Шторы, вышитые рукой Лидии, колыхались на ветру, словно рвались к той, что сделала их такими красивыми. Одинокий листок кружился у дверей, то медленно поднимаясь над полом, то обреченно падая на него. Там что-то написано, может, что-то важное. Но Лидии это уже не нужно.

Арас вспотел, устал, но продолжал, молча копать. Мне вдруг подумалось отнести ему воды, но мужчина сам направился к колодцу. Что ж, так даже лучше. Ненароком пришла мысль о том, какой была его жена. Судя по портрету и моим видениям, она была молодой и красивой, но это не совсем то, что меня интересовало. Как она справлялась с этим суровым мужчиной? Любила ли его? Понимала? Каким он был с ней? Я попыталась представить, как они улыбаются друг другу, с девушкой проблем не возникло, а вот увидеть, как улыбается, или того хуже, смеется, Арас никак не получалось. Но я была уверена, что он на это способен.

Его спина то сгибалась, когда он набирал землю в лопату, то разгибалась, когда отбрасывал. Мышцы напрягались, вены на руках вздувались. Движения четкие, мощные, отрывистые. Арас сильный мужчина, мужественный. Но даже такой как он может быть сломлен подобной потерей. Где-то внутри что-то ломается, возможно, какой-то бархатный панцирь на сердце, который не позволяет человеку черстветь. Эту защиту возводят близкие, любимые люди и счастливые события, а когда пронзительная боль поражает своей разрушительной силой, можно даже услышать, как панцирь дает трещину. Глядя на Араса, я пыталась понять, его защита только треснула или же рассыпалась в прах? Хотя, в конечном счете, все это не моего ума дело.

Мужчина, тяжело дыша, опустился рядом со мной, чтобы немного передохнуть. Его сапоги и одежда были сплошь заляпаны грязью, но он не обращал на это внимания. Некоторое время мы молчали, и я наблюдала, как капелька пота стекает по его щеке. Нервным жестом Арас смахнул ее, оставив грязный след на коже. Руки зачесались стереть землю с его лица, это лишь рефлекс, но мне он не понравился.

— Как думаешь, куда могли деться люди? — нарушил тишину мужчина.

— Ты что правда интересуешься моим мнением? — я даже развернулась к нему всем телом, чтобы понять, не послышалось ли мне.

— Не смогла промолчать? — раздраженно спросил он. — С ведьмами невозможно нормально разговаривать.

Последние слова Арас произнес тихо, но этого хватило, чтобы полоснуть ими по сердцу. Пусть он не вложил в них злобу, но презрение никуда не ушло. Конечно, я не ждала от него дружеских объятий, но где-то в глубине души мне казалось, что эту черту мы перешли, и он будет называть меня по имени. Что ж, мы друг другу ничего не должны. Так даже легче.

— Я думаю, они ушли в лес, — сухо ответила, отвернулась. — В этот раз жнец, не таясь, прошел через всю деревню. Очевидно, он вынудил их в страхе бежать.

Мужчина рядом со мной облегченно выдохнул, чем снова привлек мой взгляд. Он думал, что они все мертвы? Все это время он думал, что жнец уничтожил всю деревню?

— Твои люди, скорее всего, переждут в лесу, а потом вернутся. Они не бросят свои дома.

Больше мы не говорили. Арас вернулся к могиле, а я продолжила наблюдать за ним и за тем, как ветреное промозглое утро медленно превращается в погожий солнечный день. Вот бы и на душе все так же быстро менялось. Тучи бы рассеивались, а теплые ласковые лучи согревали тоскующее сердце. Но человек не способен мгновенно забывать то, что пережил. Лидия не первая моя потеря, но от этого легче не становится. Я видела смерть самого близкого человека и так и не смогла пережить ее. Не смогла забыть, не смогла отпустить. Возможно, потому что отчасти всё случилось по моей вине. Я зажмурилась…