Долгий путь на Бимини - Карина Шаинян Страница 19

Бармен пожал плечами. Карререс поставил рюмку на стойку и медленно закурил, чуть повернув голову в сторону любителя пива.

– Я на экскаваторе работаю. Так вчера вход в катакомбы раскопали, а там – банка с рыбиной, – объяснил тот. – Инженер наш загорелся. Старинная, говорит. Сразу в музей потащил. Так я подумал: может, какой китаец заначку сделал на черный день, то-то смеху…

– Вряд ли, откуда у нас китайцы, – вяло ответил бармен и отвернулся к доктору. – Повторить?

Карререс покачал головой и выбил недокуренную трубку. Рабочий все бормотал: «вот смеху, а?», – но по его лицу заметно было, что смешного он здесь видит мало. «Где копали-то?» – тихо спросил Карререс. «Фабрика, фабрика на Пороховом», – ответил водитель, глядя сквозь доктора, и подвинул бармену опустевшую кружку.

Карререс уже вставал, когда дверь скрипнула, впустив с улицы клуб холодного, пахнущего болотом тумана, и в бар вошли двое. Хозяин прищурился, разглядывая в полутьме парочку, и озадаченно крякнул. Секунду он колебался; но потом, видимо, решил, что новые посетители вполне безобидны, несмотря на всю свою нелепость. Лицо бармена разгладилось, и на нем проступило сочувствие. Карререс едва не рассмеялся: все складывалось удивительно удачно. Он отодвинулся в тень, заново набил трубку и приготовился наблюдать.

– Сиди здесь, – донесся сердитый девичий шепот. Взъерошенный мужчина деревянной походкой приблизился к угловому столику и обрушился на стул. Девушка подошла к стойке. Она задирала голову, всем своим видом показывая: ничего нет странного в здоровенном мокром свитере, из-под которого торчат голые, покрытые мурашками ноги, и драных, заляпанных уличной грязью кроссовках. Она с вызовом поглядела на экскаваторщика, плюхнулась на соседний табурет и громко шмыгнула носом. Бармен предупредительно наклонился к ней, с преувеличенной готовностью отставив стакан.

– Два кофе. Двойных, – девушка вцепилась в стойку. – И что-нибудь поесть.

– Две яичницы с беконом? – предложил бармен. Девушка быстро покосилась на своего спутника, и в ее глазах мелькнула тоска.

– Одну, – она покусала губу и нахмурилась. – Или две?

– Подумайте пока, – бармен с каменным лицом повернулся к кофейному аппарату. Громко зашипел пар. Девушка снова обернулась к своему спутнику, жестами изобразила еду и скорчила вопросительную рожицу. Мужчина не отреагировал. Он так и не пошевелился ни разу с тех пор, как сел за стол, и больше всего походил на груду тряпья, небрежно наваленную в углу. Девушка с досадой махнула рукой и отвернулась.

– Перебрал твой дружок, – сочувственно заметил с интересом следивший за всей этой пантомимой экскаваторщик. Девушка возмущенно фыркнула.

– Одну, – подсказал Карререс, выдвинувшись из тени. Девушка тихо вскрикнула, взвившись над табуреткой. Тень радости скользнула ее по лицу и исчезла, сметенная злостью и испугом. Она с бешенством уставилась на доктора.

– Вы! – воскликнула она, задыхаясь. – Вы… – она мучительно подбирала слова, исходя ядом и едва не шипя.

– Ну куда ему яичницу, Элли? – продолжал Карререс, как ни в чем не бывало. – У него же ни один орган не работает, скоро разлагаться начнут…

Элли быстро взглянула на своего спутника и передернулась, но снова задрала нос и, глядя куда-то на верхние полки, заставленные разноцветными бутылками, процедила:

– Спасибо за консультацию, доктор. А теперь оставьте меня в покое, я хочу выпить кофе.

Карререс повертел в пальцах будто из ниоткуда взявшуюся рюмку с текилой, улыбнулся:

– А что ты будешь делать потом?

– Пойду домой.

В ответ Карререс лишь ехидно приподнял брови. Не выдержав, Элли обмякла, оперлась о стойку и спрятала лицо в ладонях. Бармен отвел глаза, делая вид, что полностью поглощен стаканами. Тревожно шевельнулся в углу Гай и застыл, остановленный взглядом Карререса.

…Зомби тяжело ворочался под ногами, шипел сквозь зубы и путался в полах куртки. Наконец он сел, осторожно потрогал скулу; Элли склонилась над ним, готовая ударить снова. «Ты чего, это же я, Гай…» – плачущим голосом пробормотал он. «Ты же умер», – прошептала Элли. «Ну не знаю…» – Гай с трудом поднялся, попытался отряхнуться и махнул рукой. «Не знаю, – повторил он, – денек сегодня выдался – не бей лежачего…» Элли нервно хихикнула. «Я пойду?» – осторожно спросила она. Гай по-прежнему загораживал ей путь, и было страшно даже попытаться обойти его.

Собравшись с духом, она все-таки сделала маленький шажок и снова замерла. «Конечно, конечно, – закивал Гай, будто очнувшись. – Пойдем». «Куда?» – шепотом спросила Элли, и Гай растерянно заморгал. Они помолчали, оторопело глядя друг на друга. Снова заморосило; Элли ошарашено посмотрела на кроссовок, до сих пор зажатый в руке, и кое-как напялила его обратно. «Сейчас бы присесть где-нибудь, чаю выпить…горячего…» – жалобно пробормотала она. «Здесь где-то круглосуточный кабак есть», – откликнулся Гай.

Всю дорогу Элли взахлеб рассказывала, как пришла с доктором в музей, как тот не стал вызывать полицию, как страшно было смотреть на лужу крови, как у нее случилась истерика, обернувшаяся провалом в памяти. «Ну ты же совсем мертвый был, – повторяла она. – Ты и сейчас, Гай, только не обижайся, но какой-то ты не такой». «Ну, не знаю, – однообразно отвечал Гай. – Денек сегодня выдался тяжелый, это точно». Ноги у него заплетались, он зябко передергивался и все норовил навалиться Элли на плечо. От него шибало мокрой одеждой и порохом. «И ты ничего не помнишь? Совсем ничего?» – спрашивала Элли, отстраняясь и хватая Гая за рукав, когда того заносило на повороте. Зомби лишь пожимал плечами. «Да перестань за меня хвататься, – она снова отпихивала Гая, пытаясь его выровнять, – я все равно тебя не удержу, упадем оба в лужу, как дураки…» «Вот оно!» – наконец воскликнул Гай и устремился к неприметной двери в полуподвал. Элли еле успела поймать его за пояс, когда Гай, запутавшись в ботинках, едва не рухнул носом на мостовую.

За этими дурацкими заботами Элли удавалось не думать о том, что она, совсем недавно – самая обычная и вполне благополучная девушка, теперь почему-то разгуливает по ночному городу в компании живого мертвеца. Послушная дочка – прячется от отца в ночном баре. Привыкшая к уюту и покою – мечтает лишь о чашке кофе, чтобы согреться и прийти в себя… «Давно пора», – прозвучал под черепом ехидный мужской голос, и Элли, не отнимая ладоней от лица, нервно покосилась на Карререса. Пальцы доктора беззвучно выстукивали какой-то сложный ритм, вплетая его в шершавое гитарное соло из колонок. Вот, еще и голоса в голове. И все – оттого, что ее угораздило влюбиться?! Элли всхлипнула и потянулась за салфеткой.

– Да что ж это такое происходит?! – прошептала она.

– Ну наконец-то! – воскликнул доктор. Элли недоверчиво подняла голову. Карререс с хлюпаньем раскуривал трубку, и вид у него был страшно довольный.