10000 лет до нашей эры. Книга 1 - Катерина Риш Страница 18

Господи, какое я имею к нему отношение? Меня что, везут к нему?

Трое уже скрутили Тину Тёрнер, она рычала и кусалась, как дикий зверь. Порванные ожерелья из ракушек хрустели под ее ногами, пока ее связывали. Другие девушки неандерталки, взявшись за руки, со слезами на глазах следили за этой сценой. К ним тоже спешили охранники с копьями.

Погонщики слонов, поднявшись после коленопреклонения, принялись нести к моим ногам подарки. Они оставляли их на земле и, не разгибая спины, пятились назад, иногда даже сталкиваясь друг с другом. Но мне было не до смеха. Они заглаживали свою вину из-за того, что не уследили за Тиной и допустили нападение на меня в их лагере.

Эйдер позволил двум женщинам подойти ко мне и заняться испорченной прической. Другие принесли мне новую одежду взамен изорванной старой. Я хотела было отказаться, единственное, чего я хотела, это забиться в какой-нибудь угол и умереть там, но взгляд Эйдера был неумолим — я должна выбрать новую одежду. Сейчас же.

Я ткнула наугад. Прямо там, в окружении всего племени, с меня сняли изорванное кожаное платье-фартук и облачили на этот раз в тунику из меха, какие они и сами носили. Закрепили на талии кожаный пояс, расшитый орнаментом из костей.

Тина орала и захлебывалась собственным криком. Она несла наказание где-то на границе лагеря от рук тех троих. Таковы были обычаи.

Вместо петухов на рассвете затрубили слоны.

* * *

Поспать больше не удалось. Впрочем, сна и не было ни в одном глазу. Крики Тёрнер стихли не сразу. Даже когда с наказанием было покончено, она тихо обреченное какое-то время выла.

Из-за меня еще никого и никогда не избивали. Это было новое, странное чувство вины и раскаяния. Обида и злость на Тину прошли достаточно быстро, еще, когда весь лагерь опустился передо мной на колени, вымаливая прощения. Кажется, если бы я знала язык, я могла бы потребовать не только наказания, но и чьей-нибудь смерти. Это читалось во взгляде Эйдера Олара, ему казалось, что одного только избиения было мало. Для чего? Я не знала. Для меня и это было чересчур.

Все раннее туманное утро нас собирали в дорогу. В первую очередь снаряжали слонов — убирали вычурные украшения павильонов, выносили оттуда меховые постилки, на которых женщины гор оплачивали лаской за полученные дары.

Сами беременные выглядели утомленными. Они мало говорили и еще меньше двигались. Они сидели в повозке, уставившись в одну точку. Возможно, сказывалась бессонная ночь. Возможно, что-то еще.

Они покинули лагерь раньше нас. Им было с нами не по пути. Их целью были щедрые мужчины из погонщиков слонов. Повозка медленно катилась по равнине, затянутой низким туманом. Вол впервые бежал на удивление бодро. Он только к утру расправился с горой сочных скошенных трав, наваленных перед ним в огороженных древесными стволами стойлах. Вол покидал равнины сытым, бодрым и оптимистичным. Пожалуй, единственный из всех нас.

Эйдер Олар пылал гневом. Он бросал на меня быстрые, хмурые взгляды и продолжал отрывисто и резко отдавать приказы. Вероятней всего было то, что ему не пришлось по нраву, что я не потребовала ужесточения кары. Он злился на меня и тот доброжелательный мир, который меня породил. Его-то мироустройство было совсем иным. Требовать этого вместо меня он, похоже, не мог, хотя очень хотел.

Вчерашние дары, поднесенные мне погонщиками слонов, остались лежать там же. Я не проявляла к ним никакого интереса, наоборот, старалась всячески держаться от них подальше. Это вызывало недоумение у дарителей, они пытались вкрадчиво обсудить это с огненным магом, что не так, мол, может быть, надо больше, но Эйдер Олар приказал снести их на спину одного слона и на том дело кончилось. Как мне казалось.

Когда слоны были готовы, накормлены и напоены, и готовы к отбытию, в лагере вдруг возник переполох — толпа засуетилась. Вождь принял решение добавить еще даров. Стали преподносить еще меха и шкуры, полосатые и пятнистые, знакомые мне по пещерам костяные флейты. Я стояла возле трапа и мечтала быстрее скрыться от посторонних глаз.

Эйдер недовольно оглядывал дары, хотя некоторые из них были прекрасны, например расшитые широкие кожаные пояса. Они были не в пример красивее вчерашних или того, что надели на меня. Вождь племени беспокойно переводил взгляд с меня на Эйдера и обратно.

Когда поток даров иссяк, Эйдер тяжело вздохнул и приказал мне подниматься. Он сухо попрощался с Вождем и последовал за мной, но окрик остановил нас на половине пути.

Вождь словно бы решился на что-то. Он суетливо отдал новый приказ, и со спины одного из слонов, очевидно, там располагался павильон Вождя, к нашему слону притащили внушительный и тяжелый меховой сверток.

Эйдер Олар просветлел. Спустился обратно, великодушно принял подарок и наконец-то освятил племя и Вождя теми же знаками, что и орлиного всадника. Тяжелый сверток подняли в наш павильон. Им оказался слоновий бивень.

Эйдер поднялся на спину слона с видом победителя, окинул меня гордым взглядом, мол, видишь, сподобились на что-то ценное, а то все несли какой-то ширпотреб. Он все еще чуть-чуть злился на меня, это чувствовалось, но бивень значительно улучшил ему настроение.

Мне, впрочем, было не до подарков и переменчивого настроения огненного мага. Павильон на спине слона казался мне ненадежной и хлипкой конструкцией. Все его части — пол и низкие борта — были собраны из плетеных жестких циновок, которые были связаны между собой и потому вообще держали форму. Вроде бы. Помещение на деле было узким, хотя снизу казалось более просторным. Большую часть импровизированной комнаты занимали дары, так что свободного места оставалось ровно для того, чтобы, сидя, вытянуть ноги. Дары перевязали лианами, чтобы они не разлетелись по всей равнине. Кожаным ремнем меня тоже обвязали за талию, а сам ремень закрепили за бортик.

От любого движения, даже обычного чиха, павильон так отчаянно скрипел, как будто вот-вот развалится. А что будет, когда слон встанет и пойдет?

Я нервничала так, словно меня запускали в космос без скафандра.

Пол дрогнул. Я схватилась одной рукой за кожаный пояс, второй — вцепилась в мага. Уперлась босыми ногами в передний борт. Услышала тихий смех Эйдера Олара. Ему-то не впервой!

Сбоку затрубили слоны. Наш тоже вздохнул, — и, клянусь, я услышала, как он со свистом набирает полные легкие воздуха, — а потом ответил сородичам.

Боже. От этого рева я заорала в ответ, потянулась было к ушам, но слон пришел в движение, и пришлось снова хвататься хоть за что-нибудь. Эйдер громко рассмеялся.

Пол скрипел, будто разваливался, стонали лианы, которыми перевязали подарки. Застонала и я, когда пол круто наклонился вниз.

— Мамочка, мамочка, м-а-а-амочка-а-а!

Голову резко откинуло назад. Слон, видимо, поднялся на задние ноги и теперь выравнивал передние. Содержимое желудка подступило к горлу. Совершенно некстати вспомнился склизкий кусочек улитки, пусть даже и не съеденный. Рядом хохотал Эйдер Олар.