Охотник и Красная Шапочка  - Эрика Адамс Страница 18

Недомерки поглядывают на меня со смесью восхищения и благоговейного трепета. Огромная туша убитого вепря впечатляет всех: от мала до велика. Я никогда не страдал особой тягой к похвальбе, но сейчас нарочно делаю вид, что мне приятно повышенное внимание к собственной персоне. Хотя я променял бы все эти восхищённые взгляды на один-единственный, но преисполненный благодарности. Но глядя на Аманду, высоко задравшую свой хорошенький носик, мне становится ясно, что дело – дрянь.

К ней едва ли не в ноги бросается какой-то коротыш. Нельзя назвать его жирным – скорее приятной округлости, растёкшейся по его телу. Он одет в ярко-синий костюм в тонкую сиреневую полоску, на шее – ярко-розовый шейный платок, на плечах накинуто дорогое шерстяное пальто, а на пухлых пальцах нанизаны золотые перстни.

С одного взгляда становится понятно, что эти двое близки. Аманда не отдёргивает рук и не смотрит на этого чудака так, как на всех остальных. Конечно, в её взгляде чувствуется толика пренебрежения, но она скорее с оттенком подтрунивания. Да, они близки, но не так, как мужчина с женщиной. Я явственно это чувствую, но всё равно едва не рычу от злости, когда толстяк оглаживает тонкие пальчики Аманды. Толстяк смотрит на малышку со странной смесью восхищения и покровительства и о чём-то ей сообщает с таким видом, будто сам монарх вот-вот ступит ногой в Вольфах.

Аманда недоверчиво оглядывается по сторонам и застывает: справа останавливается экипаж, весь в позолоченных завитушках. Слуга, стоящий на подножках, торопливо спрыгивает и распахивает дверь. Из экипажа неторопливо вылезает мужчина, возрастом около сорока пяти лет. Наверняка он старается выглядеть незамеченным. Но с тем же успехом он мог бы прятаться на пустой центральной площади со знаменем в руках.

Весь его облик, начиная от напомаженного, усердно завитого парика, и, заканчивая золотыми застёжками на дорогих туфлях кричат о богатстве. Горделивая посадка головы и взгляд, полный самодовольства и пренебрежения, выдают его. Хоть он и пытался спрятаться за якобы простым покроем одежды, но ткань – одна из самых дорогих. Пусть я и не разбираюсь во всей этой хуйне, но глаза у меня ещё пока остаются на месте. И уж поверьте мне, я способен отличить дорогое тряпьё от дешёвого куска ткани, годного лишь на то, чтобы мыть им полы.

Напыщенный франт подходит к Аманде и оглядывает её, словно не веря своим глазам, брезгливо морщится, едва дотрагиваясь кончиками пальцев в ладошке. Раздумывает, целовать ли руку даме, как требует того этикет, и решает: нет, не стоит. Ладошка Аманды и даже пальчики выпачканы в крови зверя. Внутри меня поднимается глухое раздражение и злоба на этого щеголя. Мудак, вот он кто. Лично я с удовольствием приник губами к её ладошкам и слизал бы языком все, до единой, капельки крови с её хорошенького личика.

Я подхожу неторопливо к ним, заранее потешаясь над забавным зрелищем, которое вот-вот произойдёт на глазах собравшихся. Шлюха Мадлен болтала о том, что по слухам, в любовниках у Аманды был сам герцог Аугсбурга. И вот этот напыщенный мудак, скорее всего, не кто иной, как сам герцог.

Этикет и прочая ерунда гласят о том, что ему нужно отвесить поклон едва ли не до самой земли и вести себя так, словно передо мной само солнце спустилось с небосклона. Но герцог, судя по всему, здесь incognito. А значит я могу разговаривать с ним так, словно он самый обыкновенный человечишка. К слову, я на самом деле считаю, что громкий титул ещё не даёт ему права считать себя выше остальных.

– Здоровьечка! – громогласно, на деревенский манер, возвещаю я, приблизившись к ним.

Лицо герцога едва заметно кривится. Неправильный говор неприятно режет его слух. Он, немного подумав, кивает мне и смотрит, ожидая, что я развернусь и уберусь прочь. А вот ни хрена.

– Давно ли у нас в Вольфахе?

– С недавних пор, – вальяжно произносит герцог, словно находится на светском рауте.

А как тебе понравится вот это? Я нарочно громко высмаркиваюсь в сторону, зажав одну ноздрю пальцем. Герцог едва ли позеленел от отвращения.

– Дык, не всё осмотрели ещё? Вот смотрите, какие вепри водятся в наших лесах.

Я хлопаю по туше вепря.

– Поймали только что, даже кишочки ещё тёплые. Освежевать тушу и пустить на кровяные колбаски… А какой у него жир… Да вы гляньте!..

Я выхватываю нож и делаю надрез на толстой шкуре, показывая герцогу.

– Вот такой, на несколько пальцев!.. Да вы не стесняйтесь, только понюхайте, как славно пахнет!.. А ещё лучше приходите сегодня вечером на площадь… Сегодня день открытых дверей в Вольфахе, все жители будут есть жареное мясо…

Зеваки довольно загудели, а некоторые из них заторопились прочь, чтобы поделиться новостью с оставшимися горожанами. Аманда смотрит на меня удивлённо, с некоторой толикой недоверия. Она явно не ожидала подобного.

В ответ ей я широко улыбаюсь: да-да, малышка, не только ты можешь поднять на уши весь город!

– Обязательно приходите сегодня вечером… Потрепался бы ещё немного, но сейчас у меня дел полно. Моё почтение.

Я приподнимаю шляпу двумя пальцами и неторопливо удаляюсь прочь. Сегодня вечером в Вольфахе будет жарко. Я это гарантирую.