Жена из другого мира - Анна Замосковная Страница 18

Крылья уменьшились вдвое, хрень нырнула в просвет между растительностью, шмякнулась на лапы и пробежалась, загоняя нас в пещеру с крышей из скопления лиан. Крылья всосались в коричневую шкуру.

Вытаращив глаза, я часто, прерывисто дышала. Обалдеть…

Сердце выколачивало безумную дробь. Никогда. Нигде. Даже когда одногруппник мчал меня, не надевшую шлем, на мотоцикле под сто двадцать километров в час, даже на американских мини-горках, когда казалось, что вылечу из вагончика, я не испытывала такого экстрима.

С трудом моргнула.

Брюнет накинул вожжи на штырек в носу двуколки и спрыгнул на зеленую травку.

Он еще и гонщик. Посмотрев сквозь узкий просвет между лианами в небо, брюнет нахмурился. Покачал головой.

Я попыталась встать и поняла, что до сих пор связана.

– Кхм, – сипло выразила свое недовольство.

Нужно было подумать, просто спокойно подумать в тишине.

Сзади сипло кашлянули. Чуть не схватился за голову: ну зачем взял ее с собой? Надо было одному сбежать и быстро все разрешить, пока магоед до источника Вериндера не добрался, а теперь придется отвлекаться на… жену.

Обернулся. Она и трясущаяся девочка сидели связанными в двуколке.

Девочка пикнуть не могла от ужаса (как и большинство моих пассажиров), а жена выглядела неожиданно бодро. Может, кляп для полноты картины добавить? Быстро эту идею отмел: я же длор, а она женщина. И моя жена.

Заставил ремни безопасности втянуться в сиденье. Замер, ожидая гневной тирады, но жена только растирала слегка помятые ремнями руки и талию.

Ах да, она же языка нашего не знает, так что тирады не будет. Молчаливая жена – мечта любого главы рода.

Моя приоткрыла рот.

Метнулся к ней, прижал ладонь к ее горячим сухим губам.

– Нет-нет, только молчи! – затряс головой, надавливая ладонью чуть сильнее.

Над моей рукой блестели орехового цвета глаза. Не томно-романтичные, с чарующей поволокой, как в салонных беседах, и не вытаращенные от страха, как обычно после полетов со мной, а осмысленные, что давало надежду на взаимопонимание.

Свободной рукой указал на лианы, помахал, изображая, что мне нужно с ними разобраться. Затем показал на жену и приложил палец к своим губам.

И недоуменно вскинул брови, что по моей задумке должно было означать вопрос: поняла?

Кивнула!

Облегченно выдыхая, я расплылся в улыбке. Умница.

Ухватив меня за запястье приложенной к губам руки, жена с неожиданной силой рванула ее вниз, указала на дрожащую девочку и с грозным видом потрясла перед моим носом кулаком.

У меня заскрипел мозг.

Женщина… жена грозила мне кулаком! Неужели она обещала меня им ударить? Нет, быть не может: женщина может хлестнуть по щеке ладонью, но кулак – это мужская прерогатива. Неужели в их мире не так? О, какой страшный мир!

На всякий случай покивал: пусть главе рода кулак слабой женщины, особенно его жены, вреда не причинит, но надо проявлять к этим хрупким созданиям снисходительность, я же длор.

По небу опять пролетела одна из патрульных птиц. Так, надо заняться делом.

Закатывая рукава, опустил глаза – и наткнулся взглядом на облепленную влажной сорочкой грудь, на туго обтянутые широкие бедра, ноги.

Может, я девушку из постели вытащил? Эта ее одежда – она же практически ничего не скрывала! Кожи не видно, но фигура… Она же передо мной почти нагая. И рубашка так груди обтягивает, что соски проступают.

В горле пересохло. Сглотнул. Горячие пальчики дернули меня за подбородок, заставив посмотреть в гневно суженные глаза.

Надо придумать оправдание, надо придумать оправдание своему непристойному поведению! А, она же все равно не поймет, если скажу, что ни о чем таком не думал.

Замахал руками и замотал головой: я не думал о том, как соблазнительно обтягивает груди влажная рубашка… Влажная!

Положил руки на колени жены и заставил воду уйти из всей одежды, капельки брызнули на землю. Жена ошарашенно себя оглядела, ощупала и снова уставилась на меня.

– Да я только высушить тебя хотел, – зачем-то добавил я к улыбке и кивкам.

Отошел подальше от полуголой женщины, снова указал на лианы и, глядя ей в глаза, приложил палец к губам.

Она кивнула.

А с ней можно работать, не то что со Смузом и Алвери! Я заулыбался. А потом вспомнил, что после решения проблемы с переводом жена может все накопившееся за время вынужденного молчания высказать.

Может, незнание языка вовсе не проблема и решать ее не стоит?

С каждой минутой голова тяжелела, мысли расплывались, зрение теряло четкость, а сопение склонившейся к моим коленям девочки растворялось в шуме сновидений.

Я положила голову на коробку, которую нам доставили мужчины в мундирах.

Лианы брюнет сначала ковырял, нюхал. Ходил вдоль стебля, делал подкоп к корням (в багажнике у него оказалась складная лопата). Затем на пальцах брюнета выросли когтищи зелено-голубого цвета, и указательным, точно ножом, он прорезал лиану. На землю закапал прозрачный, с коричневой взвесью сок.

Вытащенный из растения ноготь выглядел так, словно его окунули в кислоту. Резко захотелось убраться подальше от растений, а этот идиот даже на язык сок попробовал и, поморщившись, отошел. Сел на отросток размером с бревно и долго гипнотизировал лианы взглядом.

Последние минут десять он тростью, извлеченной из багажного отделения, чертил на земле размашистые символы. Темно-то как… А, это у меня глаза закрылись.

Потерла их и продолжала следить за брюнетом. Он стоял в центре чертежа и постукивал по одному из завитков тростью. Закусил костяшку указательного пальца.

Сейчас он напоминал гениального ученого – лохматого, погруженного в свои мысли, решающего сверхсложную задачу. Его темные волосы поднялись дыбом, побелели. Он повернулся ко мне и высунул язык, как Эйнштейн на знаменитой фотографии.

Вздрогнув, открыла глаза: брюнет что-то чертил, почесывая голову, отчего его волосы рисковали превратиться в прическу наподобие эйнштейновской.

Веки тяжелели. Казалось, ресницы сплетались между собой. Обняв теплую девочку, я сдалась на милость сна.

Получилось! Еще раз оглядел громадную формулу под ногами, просчитал действия и противодействия, остаточные флуктуации и вероятность спонтанных выбросов при переходах потоков в другие плетения. Все получалось!

Я гений!

Подпрыгнув, оглянулся на двуколку, чтобы хоть перед женой похвастаться, но той не было.

Как? Куда? Огляделся по сторонам. Химера спала, свернувшись калачиком и прикрыв незакрывающиеся глаза передними лапами.