Идущие в ночь - Владимир Васильев Страница 18

— Хэй, киса! — сказал я ей бодро. — Хочешь быть ещё здоровее, чем ты есть?

И протянул ей один из плодов. Карса осторожно обнюхала продолговатое гигантское яйцо, ощупала его длинными усищами и сомнением подняла на меня взгляд.

— Не хочешь? — спросил я. — Ну и шут с тобой. Я, вот, уже съел один. Сейчас, пожалуй, ещё один съем. А вечером — третий.

Плоды многодрева были настоящим чудом. Во-первых, их мякоть убивала в людях большую часть болезней, причём быстро и без каких-либо осложнений. Во-вторых она веселила и восстанавливала силы. В-третьих, она была просто безумно вкусной. И безумно редкой. Потому что цвели и давали плоды почему-то далеко не все многодревы, примерно один из тысячи, да и то всего раз или два на своём долгом-долгом веку. Эти невзрачные на вид коричневые дыни с умопомрачительным запахом стоили столько же, сколько приносила за круг таверна вроде «Маленькой карсы» в Дренгерте. Сушёный порошок плодов многодрева не у каждого знахаря-лекаря-алхимика можно было купить… И ещё — люди болтали, что плоды многодрева, съеденные прямо у дерева, исцеляют оборотней, делают их обычными людьми. Только последнее, к сожалению, просто досужая болтовня, потому что я, Моран, оборотень-вулх, до сегодняшнего дня трижды ел плоды многодрева в глухих лесах, но так и остался оборотнем по сей день. И всё же — никогда не откажусь отведать этой дивной сочной растительной плоти, ни сейчас, ни впоследствии.

И я с наслаждением съел второй плод под пристальным взглядом карсы. А потом вернулся к Ветру.

Странно — но животные плодов многодрева не ели. За исключением собак — но на собак подобная пища никак не действовала, даже от болезней не помогала. Странно.

Места здесь, понятно, дикие… Но всё же. Встретить отцветший и плодоносящий многодрев всего в полутора днях езды от Юбена… Если, конечно, красным днём карса, вулх и Ветер двигались. Мне повезло, наверное. Кто-то ведь жил в этих местах и ездил по никак не зарастающей тропе. Очень странно. Прошлые разы я сталкивался с этим чудом в совершенно безлюдных южных пущах, за Стагардом и Дальними равнинами.

Бережно уложив оставшиеся три плода в двумех, поверх припасов, я вскочил на вороного и направил его по тропе. Голова была свежей и пронзительно ясной. Словно я выпил много-много доброго крепкого пива, но ничуть при этом не опьянел. Из двумеха волнами накатывался дурманящий душу запах.

Вперёд, Ветер!

Дым я заметил ближе к вечеру, когда уже можно было подумать о привале. Я отмахал за сегодня немалый кус дороги, не знаю уж, больший, чем путь от мельницы до лесного озера, или меньший, но явно добрый. Правда, Лю велел торопиться…

Так или иначе, на дым я ехал втрое дольше, чем ожидал. Успели приблизиться сизые вечерние сумерки; до восхода Четтана оставалось совсем немного. В животе бурчало: желудок вновь требовал пищи, разбуженный дневным лакомством. Карса ещё днём куда-то деловито отлучилась, сразу после остановки у многодрева, и вернулась с перепачканной кровью мордой. Морда выглядела довольной.

— Надеюсь, это не очередной разбойник, дорогая? — спросил я тогда. Карса, конечно, не ответила, только стрельнула жёлтыми глазищами с вертикальными стрелочками зрачков.

А ведь она по-своему красива! — подумал я. И вздохнул. Вулх всё же красивее.

Лес как-то сразу кончился; открылся длинный косой луг, за которым синела изогнутая лента реки. На дальнем берегу вновь начинался лес, такой же дикий, как эти земли. Костёр алел на песчаном пятачке перед самой водой. Над костром на рогульках висел котелок. Тот, кто костёр развёл, куда-то делся — может быть, отправился за дровами, потому что кучка сухих веток была совсем крошечной, и её явно бы не хватило надолго.

Я задумался. Нельзя мне встречать пересвет рядом с незнакомым человеком… Даже если я никогда в жизни его больше не увижу. Но до пересвета ещё достаточно времени — я успею переговорить с незнакомцем, успею даже подкрепиться, если он гостеприимен. И, возможно, даже переправиться через реку.

И я подъехал к самому костру. Спешился. Почему-то не стал пока рассёдлывать Ветра. От котелка пахло весьма соблазнительно, но без хозяина я трогать его не решился. Где тот бродит, джерхи забирай? Время-то идёт.

Скоро я заволновался. Сумерки опускались. Я мог не успеть. Где же хозяин, сто раз Тьма!

Потом я не выдержал. Вот незадача! Надо было остаться в лесу. Там бы превращение осталось никем не замеченным. Только время потерял. В лес, в лес скорее!

Я вскочил на коня, но тот вдруг заупрямился и назад под сень сосен и дубов возвращаться отказался.

— Что такое? — опешил я, и вдруг догадался.

— Ах вот оно что… Молодец, Ветер, я и не подумал.

Хозяин костра будет возвращаться как раз из леса. И, наверное, именно сейчас — будто назло мне. Что же делать?

Пришлось оглядеться — стена леса стала совсем синей от лучей заходящего Меара. Ага, вот!

Я тронул Ветра пятками, и вскоре костерок скрылся от взгляда за прибрежным холмом.

Авось отсижусь. Главное — успеть превратиться, а там пусть сосед заглянет в гости. Думаю, карса и вулх быстро заставят его убраться восвояси.

Я прыгнул на влажный песок, расседлал Ветра; седло и поклажу аккуратно положил рядом с карсой. Та, словно понимая, покорно сидела на месте, не двигаясь. Только глазищами изредка лупала — гораздо реже, чем люди.

Хотелось есть, но я решил — пусть об этом позаботится вулх. Всё равно ведь не выдержит в таком заманчивом месте и устроит скорую охоту.

Я уже решил раздеваться, когда явился сосед. Наверное, его привёл запах плодов, о которых я в вечерней суете просто-напросто забыл.

Сначала я ничего не слышал, потом насторожилась карса, и я уловил слабый звук пересыпающихся под чьими-то сапогами песчинок. Рука сама потянулась за мечом, но встретила на поясе пустоту. Восточного меча, который я вешал к ремню, при мне не было.

Я растерялся. Как это? Никогда в жизни мне не доводилось незаметно для себя обронить оружие!! Так не бывает!

Из-за холма, скрывающего костёр, медленно вышел невысокий человек, упакованный в шкуры, и натянул тетиву лука. В тот же миг карса прыгнула. Стрела с неприятным глухим воем ушла в воздух, а человек тяжело рухнул на песок. Карса поставила передние лапы ему на плечи, нагнулась над лицом и тихо зарычала, обнажая ослепительные клыки.

В моей руке уже был верный гурунарский ножичек. Пока голова удивлялась потере меча, руки делали дело. Пожалуй, я смог бы уйти от стрелы — перед превращением заметно обострялись все чувства и рефлексы.

Я осторожно приблизился к опрокинутому гостю.

— Если ты не будешь дёргаться, — посоветовал я, — она тебя не сожрёт. По крайней мере сразу.

Лежащий что-то невнятно просипел. Я вновь разомкнул губы.

— Слушай меня, незнакомец. Сейчас ты медленно встанешь и вернёшься к своему костру. И тогда поговоришь с тем… или с теми, кто подойдёт к тебе после пересвета. Понял?