Легенды ночных стражей 2: Вторжение - Кэтрин Ласки Страница 18

— Катабатические ветра вызывают шторма и бури на море…

— Глаукс! — еле слышно процедила Гильфи, но Отулисса не обратила на нее никакого внимания и продолжала разглагольствовать о северных ветрах, загнавших «стаю» в неглубокую пещерку с восточной стороны Ледяного Кинжала.

— Поскольку плотность холодного воздуха выше плотности теплого, то в зимнее время…

— Но сейчас еще не зима! — не выдержал Сорен.

Голос его прозвучал жалко. От стыда он был готов провалиться сквозь лед. Это была его и только его вина! Ведь это именно он постоянно откладывал их вылет в надежде дождаться заседания парламента.

Луна умерла и снова родилась, и теперь узкое серебряное перышко, тоньше самой тонкой пушинки на совиной грудке, висело в бледно-лиловом морозном небе.

Друзья уже дважды пытались подняться в небо, но каждый раз вынуждены были вернуться назад. Неистовые ветра еще сильнее растравляли раны Сорена.

Он потерпел полное поражение. Как у него хватит смелости предстать перед Эзилрибом? Мало того, что им не удалось получить подкрепления, так теперь еще проклятые катабатические ветра угрожают погубить всю «стаю». Он не имел права медлить с вылетом! Что, если теперь они вообще не вернутся обратно? А если вернутся, что ждет их дома? Без помощи Ледяных Клювов у Ночных Стражей не было никаких надежд на победу…

Четверо участников экспедиции — сам Сорен, Руби, Мартин и Отулисса — прошли подготовку в Клюве всепогодников, а значит, могли продолжать путь даже в такое ненастье. Огромный и сильный Сумрак тоже, пожалуй, мог бы справиться с катабатическими ветрами. Но для остальных этот полет мог стать последним. Они не имели навыков путешествия во взбаламученном вихрями воздухе. К тому же всем участникам экспедиции лететь стало труднее, поскольку она несли кожаные сумки с самым разным ледяным оружием — от ятаганов до мечей и от ледяных пик до кинжалов.

— Эта сова повсюду устраивает такую бурю, что никаким катабатическим ветрам не под силу, — проворчал Сумрак и сердито сверкнул глазами на Отулиссу: — Проглоти мышку и помолчи, ясно?

— Если бы она могла, то давно проглотила бы, — вздохнула Руби. — Да мы бы все не отказались!

Три дня они торчали на этой проклятой скале, и все три дня единственной их пищей была рыба, которую время от времени выбрасывало штормом на узкую гарду Ледяного Кинжала. Надо сказать, рыбу Ночные Стражи любили не больше, чем вонючих леммингов.

— Глаукс Всемогущий, что это за чудо болтается на гребне вон той волны? Глядите-ка, да оно сучит лапами! — возбужденно забормотал Копуша. Он стоял на самом краю ледяного выступа и смотрел вниз, на гарду кинжала.

— Да это же омар! — воскликнула Отулисса и затараторила: — Омары, или лобстеры, как и мы с вами, относятся к царству животных, но если мы принадлежим к классу позвоночных, то омары являются представителями типа членистоногих и подтипа ракообразных. Если у нас с вами имеется голова и хвост, а пищеварительная система…

— Ух-ху! Будь так добра, засунь свой высоконаучный подтип себе в клюв! — заорал Копуша. — Ты сведешь меня с ума своими лекциями, ясно?

Сорен моргнул. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Дело совсем плохо, если даже Копуша — самый выдержанный и спокойный из них — вдруг срывается и начинает орать и браниться.

Неужели у них уже начинается гнездовая лихорадка? Такое случается, когда совам приходится слишком много времени проводить вместе в одном дупле. Но у «стаи» Сорена не было даже дупла, выстланного мягким мхом и пухом.

Восемь сов вместе со своими сумками теснились в узкой пещерке, где едва можно было развернуться.

Казалось, будто свисавшие с потолка сосульки с каждой минутой становятся все длиннее. Из-за этих сосулек вход в пещеру имел сходство с зубастой пастью огромного хищника. Ясное дело, приятного в таком положении было мало. Но что оставалось делать? Ледяные ветры продолжали бушевать над морем, время от времени выбрасывая на берег странных существ, ни одно из которых не возбуждало особого аппетита даже у голодных птиц.

— Скажите мне вот что, — продолжал Копуша, вновь обретая свое обычное спокойствие, — можно ли есть такое чудо?

Теперь он смотрел на осьминога, только что выброшенного морской волной.

— Я не пойму, где у него что, — вздохнула Эглантина.

— Восемь ног! — воскликнула Гильфи. — Вот уж нелепость так нелепость! На ее месте я бы обменяла четыре ноги на пару крыльев.

— Откуда ты знаешь, что это она? — полюбопытствовала Руби.