Девять с половиной - Марина Рыбицкая Страница 18

– Только быстрее! – крикнул мне вслед стилист, когда я удалялась в ванную комнату. – Меня еще в одном месте ждут! Пупсик… – Он схватил телефонную трубку.

Максим Александрович для моего преобразования милостиво предоставил одну из гостевых спален, превращенную в салон для переделки людей.

– Знаю я, где тебя ждут, – пробормотала я, захлопывая за собой массивную дверь и доставая из кармана домашнего платья-балахона маленький контейнер. – И даже знаю, какой доктор плачет по тебе горючими слезами!

Открыла контейнер и достала пару контактных линз коричневого цвета. Они скроют мой настоящий цвет глаз и позволят снять черные очки, хотя и ухудшат зрение. Но дешевые черные очки совершенно не гармонировали с дорогим вечерним туалетом.

Я вставила линзы, помассировала веки. После стащила с себя одежду и надела кружевные стринги, черные подвязки и чулки. Накинула банный халат сверху.

Мне абсолютно не хотелось демонстрировать посторонним кое-какие детали.

Стянула платок и распустила стянутые в тугую косу волосы, заструившиеся вдоль спины мягкими волнами и закрутившиеся около бедер в кольца.

Еще раз посмотрела на себя в зеркало, тяжело вздохнула, прощаясь с удобным и комфортным образом неприметной мышки, и вышла из ванной.

Молодой человек со странным именем Котик потерял дар речи и нашел в себе мужское либидо.

– Упс! – выдохнул стилист, отодвигая стул около тумбочки с зеркалом. – Это… – Он помахал рукой с растопыренными пальцами. – Это… фантастика! Я знаю, что я сейчас сделаю!

– Сейчас ты сделаешь, – я пристально посмотрела ему в чуть заметно подведенные глаза, – то, что скажу. Сначала ты уложишь мои волосы так, как я хочу. После этого соберешь свои вещи и пойдешь домой. По дороге позвонишь своему пупсику и попрощаешься с ним на веки вечные, если не хочешь умереть через два года от СПИДа. Ты меня понял?

– Понял, – послушно кивнул стилист и занялся моими волосами.

От прикосновения умелых рук я чуть не мурлыкала, наслаждаясь редким мгновением удовольствия. Когда все было законченно, я отпустила стилиста, сердечно поблагодарив и поцеловав в щеку.

Ну, теперь мальчик будет открыт для новых свершений на другом поле. Женщины им порадуются. Мелочь, а приятно.

Достала из футляра платье. Аккуратно надела. Обула туфли. Еще раз посмотрелась в зеркало, удовлетворенно хмыкнула и пошла радовать домашнего шантажиста, чтоб ему сто лет икалось.

Пока я спускалась по лестнице, у Максима Александровича, который ждал меня внизу в дорогом черно-синем костюме от кутюр, перехватило дух. И пошла обычная мужская реакция, которую он мгновенно попытался скрыть, одернув полу пиджака.

Я знала, что именно он видит.

Темно-каштановые волосы с красными прядями, собранные спереди в «корону» с небольшими выпущенными прядками, и основная масса волос, падающая на спину.

Тонкое лицо с правильными чертами. Изящно выгнутые дуги бровей над большими миндалевидными глазами, опушенными длинными, загнутыми ресницами. Сочный рот с чуть припухлой нижней губой. Упрямый подбородок с едва заметной ямочкой.

Стройное тело, обтянутое платьем из черного джерси. Ткань закрывает меня от шеи до черных туфель на каблуках с красной подошвой. Воротник-стойка подчеркивает стройность шеи и пышность груди. Платье расходится у бедер в клеш. Спереди сделано два длинных разреза, через которые выглядывает красное кружево. В разрезах при движении мелькают ноги, интригуя и притягивая взгляд. И сверх всего этого сносящая крышу всем особям, которые носят штаны, от шести до девяноста, невероятная сексуальная притягательность. Мой щит и меч, благословение и проклятие.

Но мой спутник еще не видел главного сюрприза этого платья.

– Ну как? – коварно улыбнулась я, подходя к Максиму Александровичу.

Он вздрогнул, будто раздался гром посреди ясного неба. Хорошо хоть не подпрыгнул. Максим взял себя в руки и небрежно уронил:

– Гораздо лучше, чем я думал.

Но его выдали глаза. В них застыл шок.

– И на том спасибо! – порадовалась я за креативность его мышления. – Пойдемте?

– Подожди, – попросил меня спутник, поднимая с пуфика роскошный палантин из черной норки с красными прокрашенными хвостиками. – Я подумал, твоя телогрейка к платью не подойдет.

– Мой пуховик универсален! – чисто из принципа возразила я, поворачиваясь к шефу спиной и поднимая волосы.

Тихий стон послужил мне наградой. Я улыбнулась и посмотрела на работодателя через плечо.

У Максима Александровича был вид человека, стукнутого пыльным мешком из-за угла. Лицо побледнело. Зрачки расширились, почти скрывая серо-стальную, с проблесками синего радужку. Он окаменел, не имея сил двигаться или что-либо сказать. Словно его ударила молния.

Дело в том, что мое платье не имело спины. От поясницы до шеи – обнаженная кожа. Только в районе лопаток два тоненьких перекрещенных ремешка, чтобы не дать платью разойтись.

– Ты решила меня добить, – произнес наконец Максим Александрович хриплым голосом, накидывая мне на плечи палантин. Заметил, сцепив зубы и гуляя желваками: – Это против правил.

– Всего лишь отомстить, – скромно призналась я, поворачиваясь и сужая глаза. – И я играю по своим правилам.

– Можешь называть меня Максом, – сменил тему мужчина.

– Хорошо, Максим Александрович, – кивнула я, не желая укорачивать дистанцию между нами.

– Упрямая, – буркнул он, предлагая мне руку.

– У меня еще много достоинств, – поведала я ему, принимая руку и опираясь на нее. – Некоторые очень глубоко скрыты. Искать не советую. Можете потеряться.

– Приму к сведению, – сказал мой спутник, бережно усаживая меня в машину.

– Вам какая витрина нужна рядом? – поинтересовалась я спустя какое-то время. – Поглупее? Постервознее?

– Просто будь сама собой, – ответил Максим Александрович после краткого раздумья.

– А вы знаете, какая я на самом деле? – иронично улыбнулась я уголком губ, бросая быстрый взгляд на сжатые до белых костяшек руки, державшие руль.

– Думаю, непосредственная, – спокойно предположил он. Мельком окинул меня взглядом: – И непредсказуемая.

– Вы еще не знаете насколько, – лениво поддакнула я, расфокусированным зрением всматриваясь в огни, мелькающие за стеклом.

– Вот и узнаю, – согласился он на то, о чем даже не имел представления. Бедолага!

Я тихо вздохнула. Лучше не надо. «Во многих знаниях многия печали». Мне представилась редкая возможность побыть собой, за которую я, скорее всего, заплачу огромную, просто непомерную цену. Но жизнь – это такая стерва, которая не позволяет экономить ни на чем.

Мы подъехали к освещенному множеством огней ресторану и вырулили на стоянку. Максим вышел сам, помог вылезти мне и небрежно положил ключи в карман. Предложил мне руку: