Защитник монстров - Григорий Шаргородский Страница 18

И все же во мне живет большой ребенок — непреодолимый порыв толкнул-таки меня на эксперимент. Проколоть палец было делом одной секунды, и алая капля упала на грань небольшого кристалла.

На пару секунд я даже забыл дышать, а затем едва сдержал победный вопль, когда капля не скатилась по скользкой поверхности, а была поглощена амулетом. При этом мне ничего не грозило, а вот то, что я проделал через секунду, иначе как глупостью не назовешь. Я достал из рюкзака оправу моего старого кристалла, а затем, вздохнув, прикоснулся к артефакту в коробочке и… остался жив.

Конечно же по всем законам мироздания оправа к кристаллу не подошла. Причем не по объему, а по форме. Но когда это останавливало русского человека? С помощью кинжала и такой-то матери артефакт был помещен в оправу и для верности обвязан ремешком.

Это непередаваемое чувство, когда к коже прикасается кусочек прохладного кристалла… Только сейчас я понял, насколько мне этого не хватало. Новый для меня мир был пропитан магией — невидимой и опасной. А прогулки по Хоккайдо без средств защиты взращивали и без того разросшуюся паранойю. Теперь стало легче.

Для проверки я шагнул к целым ячейкам. Артефакт на шее тут же нагрелся, борясь с первичным, слабым поясом защиты.

Честно говоря, на остальные вещи в куче я смотрел с пренебрежением. Ни золотые побрякушки, ни две дорого украшенные катаны интереса не вызвали. А вот тонкий обруч для головы заинтриговал. Точно такой же я видел на голове одного из персонажей живописных сценок в казарме. Причем эта деталь присутствовала на головах как предводителей, так и простых поводырей.

Ладно, пусть побудет в котомке. Встал вопрос, куда девать все это богатство. Но решение нашлось тут же. Баррикада в дверях арсенала полностью состояла из амуниции хах-коваев, а там разномастных пристяжных сумок было хоть соли впрок.

Подбор тары принес еще один приятный сюрприз. Когда я присел возле облюбованной сумки, руны на вставленной в широкий ремень бляхе засветились слабым светом.

Что это такое, мне было прекрасно известно. Мало того, с этими вещами у меня были связаны не самые приятные воспоминания.

Школу поводырей я не окончил и был посреди обучения отправлен на фронт, поэтому совершенно не придал значения тому, что упряжь моего хах-ковая была не в полном комплекте. Затем мне подсунули трофейного хидоя, и уже тут отсутствие на нем защитных артефактов-передатчиков сразу бросилось в глаза. Конечно, эти детали в сбруе не работали без защитного амулета на седоке, которого у меня на тот момент не было, но все равно эта несправедливость меня задела.

В груди вновь недовольно заворочалась жаба.

Это сколько же здесь таких блях-передатчиков?

Противное земноводное никак не хотело успокаиваться, поэтому пришлось давить его после того, как было наковыряно четыре тридцатикилограммовые сумки магических блях. Все это добро было отнесено к подземному каналу. Там же меня застали вечер и дикая усталость.

Даже о еде я вспомнил только в конце дня: жадность — великая сила. Она же заставила меня уснуть без малейших опасений, и лишь утром паранойя сумела достучаться до затуманенного меркантильными чувствами сознания.

Сейчас в моих руках было сокровищ на несколько десятков тысяч золотых, так что яйцо того же ковая можно попросту купить, но меня, что называется, понесло.

Очень хотелось заполучить в свое распоряжение легендарного сагара. Здравый смысл тонко пищал о том, что лучше ковай в руках, чем сагар «в небе», но кто бы его слушал… Особенно учитывая, что план экспроприации яйца был уже готов.

Тут и думать нечего — станковые арбалеты на баррикаде буквально вопили о реальных шансах на успех. Осталось только решить, где произойдет главный номер этого смертельного представления. Можно заманить сагара через окно в казарме — он точно туда залезет, несмотря на третий этаж. Если промахнусь по цели в проеме окна, остальные четыре стрелы мне уже не помогут.

Оставался только главный зал.

Итак, приблизительный маршрут — я привлекаю сагара через окно и, пока он лезет наверх, пробегаю по главному коридору, с двумя поворотами и лестничными пролетами. Проходы были достаточно широкими, чтобы сагар протиснулся, но медленно и с усилием. Последняя лестница выходила прямо в главный зал. А там меня будет ждать арбалет.

Раздельная переноска станка и самого арбалета, с последующим сбором на новом месте, закончилась мародеркой. Во время установки я заметил артефакты на телах поводырей. Да и украшений там было изрядно. Не скажу, что обирать трупы — это самое благородное занятие, но было как-то не до сантиментов, хотя, возможно, позже мне будет стыдно. Но надеюсь, это произойдет в роскоши безопасного владения Мен — моей вырубленной в скале резиденции.

К трем чистым артефактам прибавились еще шесть активированных на определенного носителя.

Два чистых амулета я с помощью самодельных щипцов поместил в одну коробочку, так что с моей старой коробочкой у меня были целых три защищенных вместилища. Туда и отправились шесть наиболее привлекательных защитных амулетов. Что интересно, при осмотре тел поводырей выяснилось, что они были убиты не своими питомцами, а стрелами. Еще одна тайна и еще одна пустота вместо ответов.

Страх вернулся ко мне уже после завершения всех приготовлений. Одно дело — поддаться жадности и решиться на подготовку безумного плана и совсем другое — сделать последний шаг к воплощению его в жизнь. У подземного канала меня дожидались семь больших сумок с безумными богатствами, но все это наворованное у мертвых воинов добро не шло ни в какое сравнение с обладанием таким великолепным зверем, как сагар. И даже если в гнезде не окажется яиц, я не мог упустить пусть призрачную, но все же возможность.

Обедать не стал — будет легче бегать, а если план хоть чуточку пойдет не так, ни обед, ни ужин мне уже не понадобятся.

Еще минут двадцать я сидел под подоконником в казарме, пытаясь унять дрожь в коленках, а затем, шалея от собственной наглости, встал в полный рост.

Свист получился солидным, по всем мальчишеским дворовым канонам.

— Эй, рогатый! А ну подь сюды!

Отдыхавший в беседке сагар моментально вскочил на ноги. Он даже немного опешил от моей наглости, а затем над площадью пронесся тяжелый рокот.

Я успел лишь моргнуть, а огромный бронированный зверь, отдаленно похожий на примата, уже спрыгивал на нижнюю площадь. Его движения были чем-то средним между бегом человека и прыжками гориллы.

— Ох ты ж лысый ежик! — выдохнул я, ошарашенно глядя на темно-алую фигуру.

Он был быстр, неприятно быстр.

Мой мозг начал работать, только когда ноги уже донесли тело до дверей в коридор. Позади послышался грохот падающих на пол кусков стены и хруст деревянно-бумажных перегородок.

В повороты коридора, а затем и лестниц пришлось входить, как бильярдному шару от бортов, поэтому просторы главного зала я встретил с облегчением. Впереди, чуть в стороне от возвышения с набором кресел, меня ждал арбалет на крепкой станине, но теперь мне казалось, что в расстановке мной была допущена ошибка. И что самое обидное, совершенно непонятно, то ли арбалет стоит слишком далеко от главного входа, то ли слишком далеко от ближайшего служебного прохода с другой стороны зала.