Подземный левиафан - Джеймс Блэйлок Страница 18

— Бей сюда, — прохрипел он, кивая Оскару. — Прямо сюда. Твердый, как дерево.

Пиньон напыжился и снова подобрал живот, изготовившись держать удар не меньше чем от самого Ирландца О'Рейли Миллера.

К ужасу Гила и Джима, Оскар, размахнувшись как следует, послушно вогнал кулак в подставленное пузо. Пиньон сложился пополам, обмяк, словно проколотый воздушный шар. Со стороны «Высшего класса» послышались предупреждающие крики. Пиньон повалился на землю как подкошенный и заскреб ногами, его губы внезапно посинели, а глаза закатились под лоб.

Скованный по рукам и ногам ужасом, Джим секунды три простоял неподвижно, но когда Оскар с криками и хохотом бросился бежать к Хаббард-роуд, он опомнился и, схватив Гила за руку, потащил следом. Гил послушно пошел, продолжая через плечо смотреть на Пиньона, возможно желая убедиться, что тот ненароком не помер, чего они с Джимом так боялись. Но когда несколько зевак из числа любителей чизбургеров высыпало на улицу из заведения Питера, Гил махнул на Пиньона рукой и устремился за Джимом. Они свернули в первый попавшийся переулок, потеряв по дороге Оскара, и, выскочив на Стикли-авеню, сбавили ход до прогулочного шага, а через несколько минут уже очутились в спасительной сени дома Джима. Перед домом на грузовике с откидными бортами стояла далеко не новая, видавшая виды и обшарпанная батисфера, вокруг которой суетились дядя Эдвард, профессор Лазарел и Ройкрофт Сквайрс. Джим прошел мимо батисферы так, словно каждый день видел такие, вполне равнодушно, все еще с трепетом ожидая появления из-за угла улюлюкающей толпы с вилами, кольями и факелами. Всю дорогу Джим всячески убеждал себя, что они с Гилом ни в коем случае не были соучастниками происшествия, а лишь свидетелями — ответственность за увечья Пиньона не могла быть возложена на них. Но вспоминая, как за секунду до рокового удара сам он громко смеялся и подзадоривал Оскара, Джим понимал, что виновен ничуть не менее Палчека. Но Гила обвинить ни у кого язык не повернется. Тем более что Пиньон, конечно, будет всячески его покрывать. Он испытывает к Гилу отеческие чувства — если, конечно, все еще жив. А вот Джима с Оскаром он не пожалеет. В этом можно было не сомневаться. Пиньон очень мстительный и не упустит случая бросить камешек в огород своих конкурентов — профессора Лазарела и дяди Оскара.

Джим посмотрел из окна гостиной на улицу. Миссис Пембли бродила по дорожке своего сада, делая вид, что рассматривает маленькие кустики бегоний. На самом деле она следила за их домом — можно было не сомневаться. Джим почувствовал, что кровь в его жилах побежала быстрее. Может, она была заодно с Фростикосом и Пиньоном? Миссис Пембли добралась до конца дорожки и выглянула через забор на улицу, не замечая, что за ней самой наблюдают. Она смотрела на батисферу. Джим повернулся к Гилу, сидевшему в зеленом кресле неподвижно и мрачно, словно каменное изваяние.

— Ну, что скажешь? — бросил Джим, натянуто улыбаясь. — Задали старому Пиньону жару, верно?

Джим собирался произнести эти слова весело и беззаботно, но немедленно раскаялся в своих намерениях, едва только заметил выражение лица Гила. Пич стряхнул с себя оцепенение, впился руками в подлокотники кресла и несколько секунд беззвучно открывал и закрывал рот, пытаясь что-то сказать.

— Б… б… б… бедный Пиньон! — наконец выдавил из себя Гил. — Оскар! — вдруг по-змеиному зашипел он, да так неожиданно, что Джим испуганно оглянулся, ожидая увидеть позади себя Палчека. Гил затряс головой. Его губы дрожали. Джиму показалось, что Гил хочет сказать что-то страшное, ужасное, такое, что невозможно выразить словами. Гил резко поднялся, прошел мимо Джима и вышел на задний двор, хлопнув дверью. Однако вид батисферы привлек его, и уже через секунду его гнев улетучился, вытесненный научным любопытством. Засунув руки в карманы, Гил остановился перед аппаратом и принялся разглядывать его. Джим вышел из дома и остановился позади Гила.

Батисфера, взятая напрокат профессором Лазарелом в океанографической лаборатории Гавиота, походила на большой шар. Устройство было древнее, без пяти минут антиквариат. В грузовике рядом с батисферой лежали шланги, свернутые кольцами; примерно на уровне двух третей высоты аппарата по окружности шло несколько круглых иллюминаторов, окольцованных клепаными рамами. На самой вершине батисферы был откинут люк с большущей медной винтовой задрайкой. Поверхность устройства, сплошь изъеденная ржавчиной, отслаивалась зелено-голубыми чешуйками. Джиму батисфера показалась взятой прямиком из фильмов по романам Жюля Верна. Ройкрофт Сквайрс осматривал шланги, проверяя фут за футом всю их длину, должно быть выискивая течи. Кивнув Джиму, он принялся рассматривать и скрести пальцем подозрительное утолщение на ровной поверхности шланга.

— Дефект? — деловито осведомился Джим.

— Думаю, нет, — ответил Сквайрс, не отрывая глаз от шланга. — Просто кусочек резины пристал.

Наконец он поднял голову и соизволил взглянуть на Джима.

— А ты здорово бледный. Как себя чувствуешь?

Джим утер с носа пот, на один невозможный миг совершенно уверившись, что Сквайрс видит его насквозь и наверняка уже все знает об избиении Пиньона Оскаром Палчеком.

— Я в порядке, — отозвался Джим. — Правда. Это все ветер. От него у меня голова плохо соображает.

— Этот ветер приносит с собой положительно заряженные ионы — вот в чем штука. В старину, когда дул Санта-Ана, местные индейцы бросались в океан с утесов.

— Если завтра повезет, мы сделаем то же самое, — загрохотал из недр шара профессор Лазарел. Джим заметил в иллюминаторе его лицо — оно улыбалось. За толстым, в дюйм, стеклом лицо профессора Лазарела было искажено, словно его надули, как воздушный шар.

— Вот думаю купить велосипед, — ни с того ни с сего вдруг непринужденно заметил Джим.

Сквайрс сделал основательный глоток пива из бутылки, уже наполовину опорожненной.

— Гм? — удивился он.

— Вы разбираетесь в велосипедах?

— Признаться честно, не очень. Я не любитель велосипедной езды.

— Готов поклясться, что я не далее как вчера видел вас на велосипеде. — Джим притворился, что его ужасно интересует медный борт батисферы.

— Нет, это вряд ли был я. Я уже лет сорок на велосипед не садился. Очень подлые штуки, эти велосипеды. У последнего, который у меня был, цепь слетала через каждые сорок или шестьдесят футов.

Джим ответил, что он, наверное, ошибся, и оставил велосипеды в покое. Сквайрс не сказал ничего, что помогло бы разрешить загадку.

Гил Пич забрался в кузов грузовика и теперь смотрел через верхний люк внутрь батисферы, на профессора Лазарела.

— Для чего нужны эти шланги? — спросил он.

— Воздух и давление, — ответил Лазарел. — Красный — воздух, черный — давление.

Гил кивнул, словно и так знал это, потом шмыгнул носом, почесал ухо и поднял бровь с видом чуть удивленным и снисходительным к недостаткам чужого механизма.

— Довольно примитивно, — заметил он. В теперешней обстановке эти слова Гила изумили Джима несказанно.