Наследник Атлантиды - Дмитрий Воронин Страница 18

Квартира была самой что ни на есть холостяцкой. В меру захламленной, в меру запущенной. Как и любой опер, большую часть жизни Бурун проводил на работе, рассматривая свой дом исключительно как место ночлега. Генка – ладно, он живет с матерью, а женщине все же необходим в доме уют, что и вызвало нежданный ремонт. Правда, сама мама, пожелавшая лишь немного «освежить» жилье, устрашившись последствий, перебралась к какой-то давнишней подруге, пообещав вернуться не ранее, чем когда все будет закончено. Сергей не без оснований подозревал, что ждать этого эпохального события Юшковым придется долго. Ну а в этих стенах ремонтом и не пахло – обои были еще от прежних хозяев, и по выцветшим участкам можно было с уверенностью сказать, где и какая мебель раньше стояла. Самому Сергею заняться мебелью было все как-то недосуг. Кровать, брошенная прежними владельцами по причине морального и физического износа, после некоторой реставрации еще вполне могла послужить, стол и стулья тоже нашлись… правда, холодильник пришлось покупать. Пиво должно быть холодным.

Субботний день – редкий в жизни ментов самый настоящий выходной, не омраченный ни очередной масштабной операцией, ни разгребанием собственных завалов на рабочем столе – выдался довольно мерзким. И даже мысль о том, что завтра воскресенье, и – по невероятному стечению обстоятельств – тоже выходной, совсем не улучшала настроения. Мелкий дождь, холодный и неприятный, вызывал отвращение при одной мысли о том, что надо выйти из теплого и сухого дома под мрачное, сырое низкое небо. С другой стороны, делать было абсолютно нечего, а Сергей знал по себе – еще пара часов такого времяпрепровождения, и он махнет рукой на то, что сегодня суббота, и все-таки отправится на работу, снова и снова копаться в распухшем деле гражданина Верменича. Хотя и без всякой уверенности, что от этого будет хоть какой-нибудь толк.

А может, и в самом деле, ну его к бесу, этого Ярослава? Вчера опять состоялся неприятный разговор с начальством – Панарин прямо заявил, что если уж капитан Бурун занимается какой-то ерундой, то пусть делает это в свободное от основной работы время. И без привлечения других служб. Он, Панарин, уважает личную просьбу бывшего начальника МУРа, но пора и честь знать. Тем более что у упомянутого МУРа уже другой начальник, и этот начальник требует работы, результатов, раскрываемости. И капитану Буруну крайне желательно свой вклад в общее дело все-таки внести. Вообще говоря, Панарин еще много чего говорил… в основном нелицеприятного.

И Сергей не мог не признать, что полковник Панарин во многом прав. Дело Верменича тянулось и тянулось, обрастая фактами, которые Бурун не рисковал никому предъявить, и гипотезами, которые казались бредовыми даже ему самому. Махнуть рукой? Хоть один вечер провести, как положено нормальному человеку – в хорошей компании, а не среди стопок отчетов.

– А, ладно. – Он и в самом деле махнул рукой, с чувством, словно разом отбрасывая все крамольные мысли о работе в выходной. – Давай звони своей подруге.

Утро выдалось хмурым дважды – не только из-за все еще затягивавших небо мокрых туч, но и еще из-за того, что глаза упорно отказывались открываться, во рту не проходило ощущение нашествия больных диареей кошек, а голова гудела так, что казалось – стоит оторвать ее от подушки, и она тут же развалится на много-много мелких частичек.

Некоторое время подождав, не исчезнет ли боль сама по себе – а она, похоже, никуда исчезать не собиралась, – Сергей попытался вспомнить вчерашний день. Вроде бы сначала они взяли пива и пару бутылок вина, кое-какую закуску и поехали в гости к Генкиной подруге. Потом, кажется, Генка бегал в магазин. Потом бегал Сергей. Потом опять Генка. Потом в просторной квартире Татьяны появились еще какие-то люди, и бегали уже они. Смутно вспоминалась оглушающе громкая музыка, чьи-то длинные ноги… почему-то на столе.

С явным трудом приоткрыв глаз, Сергей постарался выяснить самый важный вопрос – где он в данный момент находится. Ответ был получен – очень точный и совершенно бесполезный. В постели. Вопрос только, в чьей… явно не в своей, поскольку в поле зрения имелось чужое обнаженное плечо. Красивое плечо…

Сергей аккуратно встал – девушка отвернулась, не проснувшись. Мягкие золотистые волосы разметались по подушке. Сергею удалось припомнить, что Таня, хозяйка квартиры, была коротко стриженной шатенкой, у Иры, ее подруги, хайр был странного розово-зеленого цвета. А как зовут эту?

– Все, больше не пью, – прошептал он. – Ни-ког-да!

Стараясь не шуметь, он двинулся на поиски ванной. Почему-то все двери вели то в кладовку, то в кухню… третья попытка оказалась удачной. Сергей сунул голову под струю ледяной воды, и жизнь сразу стала казаться не столь отвратной. Теперь можно было почувствовать, что проблемы не ограничиваются раскалывающейся головой – костяшки на правой руке были сбиты в кровь.

– М-да… – протянул он, с отвращением разглядывая в зеркале свою физиономию. – Свинья ты, капитан. Тебе хоть чуть-чуть стыдно?

Отражению было стыдно.

Сквозь шум льющейся воды пробился посторонний звук – резкий, неприятный. Где-то пронзительно пищал мобильник, судя по специально подобранному раздражающему сигналу – его собственный. Сергей без особого успеха попытался вспомнить, куда засунул телефон, затем пошел на звук. Вредный аппарат словно только этого и ждал – тут же замолчал.

Открылась одна из многочисленных дверей, и на свет нового дня, отчаянно зевая и почесываясь, выполз Геннадий. Похоже, у него ночь тоже выдалась бурной – на скуле виднелась вполне отчетливая ссадина. Бурун мысленно примерил свой кулак к Генкиной скуле – получалось похоже, и на душе стало особенно тоскливо. Это ж как надо было напиться, чтобы дать в морду приятелю, да еще и, стыдно сказать, подчиненному. Внушение подчиненным нужно делать словом, в крайнем случае – рублем. Но уж никак не кулаками.

Сержант проследил взгляд Сергея, потер скулу, усмехнулся.

– Ну, капитан, ты даешь…

– В смысле? – осторожно спросил Сергей, отчаянно пытаясь восстановить в памяти хоть что-нибудь существенное из предыдущего вечера.

Генка не ответил и, пошатываясь, двинулся в сторону кухни, безошибочно определив нужное направление – в этой старой, очень-очень многокомнатной квартире можно было легко заблудиться. Хотя чему удивляться – сержант явно здесь не в первый раз. Из кухни донесся писк умного холодильника, возмущенного открытой дверцей, бульканье, затем удовлетворенный рык сержанта.

Пожав плечами, Бурун мысленно махнул рукой на телефон – мол, если надо, позвонят еще раз, не надорвутся – и тоже отправился на поиски чего-нибудь холодного. Теоретически пиво в холодильнике должно было еще оставаться, брали много, с дальним прицелом. Сержант уже выставил на стол сразу запотевшие банки, тут же вскрыл их и одну протянул командиру. После первого же глотка жизнь из черно-серой стала радужной, и настроение заметно повысилось.

Ненадолго. Геннадий, смакуя каждое слово, с удовольствием рассказывал о вчерашних событиях. В целом могло быть и хуже. Хорошо хоть ссадина на его щеке была не следствием воспитательного процесса, а скорее наоборот – героический сержант пытался утихомирить разбушевавшегося шефа, решившего отстоять честь и достоинство своей подруги, в адрес которой кто-то из гостей отпустил не слишком уместную шутку. В результате остряк въехал головой в сервировочный столик, на котором – и этого общество Сергею прощать не собиралось – имелось еще целых полторы бутылки водки. Водка столкновения не пережила.