Мародеры Гора - Джон Норман Страница 18

— Завтра вечером, — сказал ей Ивар Раздвоенная Борода, — я получу за тебя выкуп.

Она не снизошла до разговора с ним, просто отвернулась в сторону. Ее наравне с рабынями кормили только холодной кашей из са-тарна и вяленой рыбой парсит.

Моряки Торвальдсленда иногда управляют своими кораблями, учитывая направление волн, разбивающихся о нос судна, при этом принимают в расчет и силу ветра. Частенько они смотрят, под каким углом падает тень от планшира на банку. Естественно, они не оставляют без внимания и солнце, а ночью — звезды, которые остаются надежным компасом даже в открытом море.

Северяне традиционно не пользуются обычным морским компасом, как это принято делать на Юге. Горианский компас всегда указывает на Сардар, где обитают Царствующие Жрецы.

Жителям Торвальдсленда такой компас не нужен.

Однако секстант им известен, хотя пользуются этим прибором, только находясь в незнакомых водах.

Туманные берега, куда в определенное время года приходят кормиться киты, и плавучие льдины рассказывают морякам Торвальдсленда, в какие воды они попали — северяне пользуются этой информацией так же легко и неосознанно, как крестьяне, смотрящие в сторону гор, или охотники, оказавшиеся на берегу реки.

Корабли северян отличаются быстроходностью. За полный горианский день, состоящий из двадцати анов, при попутном ветре они могут покрыть расстояние от двухсот до двухсот пятидесяти пасангов.

Я принялся разглядывать доску для каиссы, стоящую передо мной.

Она была сделана специально для того, чтобы играть в море, такие распространены среди жителей Торвальдсленда. В самом центре каждой клетки я заметил крошечный крючок. В днище фигур высверлены соответствующие этим крючкам отверстия. Благодаря этому приспособлению они надежно стоят на доске во время движения корабля. Клетки на доске были выкрашены в красный и желтый цвет. Правила, по которым в каиссу играют в Торвальдсленде, не отличаются от тех, что приняты на Юге, хотя некоторые фигуры здесь совсем другие. Например, главная фигура именуется не убар, а джарл. Более того, нет и убары — ее роль играет фигура, которая носит имя «женщина джарла». Вместо тарнсменов — два топора. На доске нет Посвященных, есть жрецы рун. Одинаковым фигуркам, которых на Юге называют писцами, северяне дали имя певцов. Думаю, Андреас из Тора, у которого много друзей среди певцов, был бы рад узнать, что эта каста представлена на доске северян. Копьеносцы ничем не отличаются от копьеносцев южан. Я довольно быстро привык к северному варианту каиссы. Однако, пока я разбирался в фигурах, Раздвоенная Борода обыграл меня в первых двух партиях. Интересно, что он с большой охотой отвечал на все мои вопросы и даже давал советы. Ивар явно хотел, чтобы я смог играть с ним в полную силу и как можно скорее. Мне удалось победить в третьей партии, после чего он перестал помогать мне, и мы, превратившись в своеобразных воинов каиссы, погрузились в игру.

Раздвоенная Борода действовал тактически куда более разнообразно, чем, к примеру, Марленус из Ара, его игра очень сильно отличалась и от осторожной, консервативной позиционной манеры Минтара из касты купцов. Раздвоенная Борода часто применял обходные маневры, его стратегия не была однозначной, он нередко менял направление атаки — за очевидными угрозами постоянно скрывались иные, дальние планы, рассчитанные на несколько ходов вперед, причем если противник недооценивал любую из угроз, его ждало жестокое наказание. Ивар любил напасть и поставить своего соперника перед нелегким выбором: отступить и подвергнуться сокрушительной атаке или потерять фигуру совсем. Сначала я играл позиционно, стараясь изучить тактику и стратегию Раздвоенной Бороды. Когда же почувствовал, что неплохо его узнал, то начал действовать более агрессивно. У меня не было сомнений, что свои самые хитрые трюки он использует редко, приберегая их для важных партий или для противников из Торвальдсленда. Каисса была настоящей страстью жителей Севера и имела намного больше значения, чем среди южан. Долгими холодными зимами, когда снег, лед, тьма и жестокие северные ветры заставляют даже камни трещать по ночам, люди предпочитают оставаться в своих домах и в неверном свете ламп, в которые заливают жир морского слина, играют в каиссу. И тогда даже обнаженные рабыни, прикованные за щиколотки к ближайшему кольцу, должны ждать, укрывшись под толстыми мехами своих господ.

— Твой ход, — сказал после долгой паузы Раздвоенная Борода.

— А я уже его сделал, — ответил я. — Я поставил свой топор на джарл шесть.

— Ах вот оно что! — рассмеялся Раздвоенная Борода.

Он уставился на доску. Теперь у него не было никакой возможности передвинуть своего джарла на поле топор четыре.

Солнце грело довольно-таки сильно — для Торвальдсленда. По летосчислению Порт-Кара, наступил третий год Независимого Совета Капитанов. По хронологии Ара, которой в основном пользуются жители Гора, шел 10122 год К.А., или Контаста Ар, со дня основания Ара. Сражение 25 се'кара произошло в 10120 К.А. Весной того же года в Порт-Каре Совет Капитанов получил независимость, с этого момента и начался первый год его правления. Большинство горианских городов считают весеннее равноденствие первым днем нового года. В Тарии, впрочем, отсчет нового года ведется от дня летнего солнцестояния. Жрецы рун Севера, которые занимались календарями в Торвальдсленде, тоже решили, что новый год в этих краях будет начинаться во время весеннего равноденствия. Торвальдсленд родился в тот момент, когда Тор подарил течение Торвальда легендарному герою и основателю северного государства. По календарям жрецов рун, шел 1006 год.

Мы с Раздвоенной Бородой сидели в тени, под навесом, сшитым из шкур босков, который насчитывал около тридцати пяти футов в длину. Навес опирался на четыре съемных шеста, которые в случае необходимости можно было использовать для продвижения по мелководью. Края навеса привязывались веревками к планширу, однако между палубой и нижней частью навеса оставалось расстояние, приблизительно равное футу, так что было видно море.

У нас за спиной, между скамейками гребцов, в тени навеса, среди сокровищ, награбленных в храме Кассау, расположились рабыни. Они тоже были добычей и теперь стояли на коленях, сидели или лежали рядом с золотыми тарелками, кубками и пластинами, сорванными со стен храма. Их ноги больше не были связаны; руки у большинства скованы впереди, а не за спиной. В ту самую ночь, когда мы вышли из Кассау, обычную веревку заменили кожаными ремнями, толщиной в полдюйма с вплетенной внутрь проволокой — такими принято пользоваться на Севере. На ночь невольницам сковывали руки за спиной; некоторые из девушек спали, стараясь устроиться поудобнее среди золота из храма Кассау, другие сидели или стояли на коленях, опустив головы; иным девушкам сняли наручники, но оставили кожаные ошейники, и теперь, стараясь ублажить Раздвоенную Бороду, они начищали до блеска золото, унесенное из храма.

Люди Ивара вынули весла из воды — корабль шел под парусами — и развлекались, как могли. Кто-то спал на скамейках или между ними, иные под навесом, а кое-кто выбрался на открытую палубу. Они сидели по двое или по трое и разговаривали. Двое, как и мы с Раздвоенной Бородой, играли в каиссу. Несколько человек с увлечением отдались камешкам — игре, где нужно иметь определенный талант к угадыванию. Великан, тот, чей рост достигал почти восьми футов и кто с такой яростью убивал людей в храме, сидел на скамье и с сонным видом, медленными, но точными движениями круглым плоским камнем затачивал острие своего топора. Трое других северян занялись рыбалкой, двое сбросили сеть вдоль борта змея, надеясь поймать рыбу парсит, а третий устроился на носу с удочкой в руках, нацепив на крючок печень вуло и рассчитывая поймать белобрюхого гранта, огромную промысловую рыбу, которая заходит в места, богатые планктоном, где охотятся на рыбу парсит. Только двое из людей Раздвоенной Бороды не отдыхали — тот, что стоял у руля, вглядываясь в море, и парнишка, забравшийся на верхушку мачты. Рулевой изучал небо и водные просторы, расстилающиеся впереди; там, где есть облака, обязательно дует ветер, а рулевой, едва заметно меняя направление движения корабля, избегает районов, где почти нет волн, поскольку именно там змей может попасть в штиль. Наблюдатель на мачте стоял на широком плоском деревянном кольце, обтянутом кожей и покрытом мехом морского слина. Диаметр кольца составлял около тридцати дюймов. Оно закреплено на самом верху мачты, давая возможность человеку, находящемуся на этом посту, видеть все вокруг. Тот, кто стоит на кольце, привязывается к мачте широким ремнем, который специальной застежкой крепится на его собственном поясе. Добраться до кольца можно по канату, по всей длине которого завязаны узлы. Мачта обычно не бывает высокой, всего около тридцати пяти горианских футов, но с нее можно обозревать море на десять пасангов вперед.