Где нет княжон невинных - Артур Баневич Страница 18

— И за то, и за другое. — В синих глазах Петунки блеснули кристаллики льда. — За то, что мерзавцев рожают, нападающих на нашу страну, убивающих, насилующих, и за то, что еб… ну, трахаются бессовестно, не думая о последствиях. За семь поколений моих матерей и бабок, которые два столетия свое колесо на хребте таскали потяжелее этого, — указала она на прислоненную к стойке святыню с реки Йонд. — За то, что за семь поколений всего три женщины из нашего рода мужей нашли, а из этих трех только одна первого ребенка родила в соответствии с божьим наказом, то есть зачатого чреслами законного мужа.

Что-то сверкнуло в ее глазах, дрогнуло и тут же исчезло под длинными ресницами. Несколько мгновений она глядела на стол.

— Ты, насколько я понимаю, — восьмое поколение? — обеспокоился Збрхл.

Она, не ответив, потянулась за кубком бельницкого. Збрхл не решился возобновить вопросы, остановленный Йежином, который крутил головой и демонстрировал всем и вся руки с семью растопыренными пальцами. Збрхл, слегка растерявшийся, последовал примеру Петунки и схватил кубок.

— Простите. — Улыбка золотоволосой показалась Дебрену такой же прозрачной, как и остатки пивной пены у нее на губах. — Я редко вспоминаю те трагические события, так что чуточку… На чем мы остановились?

— На том, — начала Ленда, глядя куда-то в сторону, — что и в твоем роду с потомством…

— …были проблемы, — продолжил Дебрен. Пока что говоривший, может, то же самое, но совершенно другим тоном. При этом он постарался, чтобы его слова прозвучали мягко. И, кажется, успешно: Петунка послала ему почти теплый взгляд, Збрхл же и Выседел — подозрительные: обоснованные и никоим образом не связанные с бабушками госпожи Петунки.

— Интересно, откуда ты сколько знаешь об этом…

— Ленда! — бросил он резко. — Госпожа Петунка, продолжайте. У Ленды… ну, вам, думаю, незачем объяснять, почему у нее отвратительное настроение.

— Незачем. Кстати: в такие дни ты должен давать ученице больше свободного времени и больше… средств. Молчи, Йежин, — успокоила она мужа, пытающегося понять, в чем дело. — Заканчивая извинения: из этих семи поколений и тридцати женщин — я имею в виду только тех, кто от крови Петунелы Проклятой, а всяких там племянниц, своячениц, свекровей упускаю, — трагически погибли большинство. А овдовели все без исключения. Если соблаговолите — это я тебе говорю, Ленда, — вдовством считать потерю мужика, с которым делят ложе. Некоторых партнеров по жизни теряли по причинам, лишь косвенно связанным с грифонами, но большинство сгубили старогродец и его летучая компания. Бабок, впрочем, тоже. Разница в случае бабок состояла в том, что когда женщина из нашего рода доживала до наследницы и уже старой была, Доморед ввел неписаный закон, в соответствии с которым хозяйка погибает лишь после того, как становится бабушкой.

— Ему нужно было твердо знать, что род не оборвется, — догадался Дебрен. — Неглупо. Но немного рискованно. Дети, как известно, часто умирают, не дожив до года. На месте грифона я бы подождал, пока не родятся двое-трое…

— О чем ты говоришь? — подозрительно глянул на него Збрхл. — Какое отношение грифон имеет к смертности новорожденных?

— Дебрен, — пояснила Петунка, — будучи чародеем, мгновенно понял, о чем речь. Все мы живем под сильнейшим проклятием. Мы, женские потомки Петунелы, и наш трактир. — Она едва заметно улыбнулась Збрхлу. — Так что прости меня, медвежонок, за то, что я пожелала, чтобы твои яйца сгнили. Когда снег повалил, я была уверена, что пришла моя пора. А когда ломающаяся крыша грохнула… Ну я и ляпнула, не подумав. Прости.

— Э-э-э, — махнул он рукой. — Если б у солдата от всякого грубого слова неприятности начинались, то он не только первого боя, но и первого месяца в армии не пережил бы. Да, — покачал он головой. — Вот первого месяца в особенности.

Петунка нахмурилась. Дебрен только теперь заметил, что брови у нее удивительно темные для блондинки. Губы тоже были ярче, чем можно ожидать. Он подумал, что в мойне, если как следует поискать, нашлось бы кое-что еще, кроме березового веника, воды, камней и мыла.

— Не стоит этого недооценивать. Здесь у нас проклятия — дело серьезное, так что может и такое слово, случайное… Впрочем, ближе к делу. Ну, значит, так сложилось, что морвацкий король в 1249 году умер преждевременно и…

— Как для кого, — проворчала Ленда.

— …и трагически. Оставив двух сирот…

— С осложнениями от маримальской болезни, — продолжала Ленда (правда, вполголоса).

— Повторяю: двух сирот…

— Бычков по семнадцати весен, крепеньких, как туры, захваченных врасплох неожиданностью отцовской смерти.

— Да уж! Кто б мог предположить, что старый козел именно в борделе надумает трахаться, когда в его распоряжении была вся взятая приступом Бельница, сожженная и разграбленная.

— Ленда! — умоляюще бросил Дебрен.

Петунка поблагодарила его теплым взглядом.

— Трагедия началась с того, — продолжала она, — что королевичи были близнецами. Вдобавок первородными.

— Обычное дело в таких случаях, — заметил ротмистр. — Я слышал, что у знати такое решается запросто: тому, кто первым у матери промеж ног выскочил, повязывают бантик на локте. Этот и наследует как более ловкий и боевой. Король должен был локтевой метод знать. Правители частенько гормонами в династической политике пользуются, потому-то у них близнецы часто и рождаются. У их жен, значит.

— Ленточку повязали, — встал на защиту короля патриот Йежин. — Но второй младенчик вроде бы у первого ленточку деснами сорвал и под люльку выплюнул. Потому как оба парня амбицией отличались и оба хотели на престол взойти.

— Грязная сплетня, распространяемая секретными службами Бельницы, — отчитала его Петунка. — И, вероятно, этим-то службам страна и обязана возникшими при рождении сложностями.

— Доказательств, конечно, нет? — криво усмехнулась Ленда. — Столицу бельничане тоже позволили морвакам разграбить, чтобы старого развратника в силки схватить?

Запахло скандалом. К счастью, рядом был Збрхл. И пиво. Немного в бочонке, много в Збрхле.

— Силки? — вдруг захохотал он. — Так у вас?.. Хе-хе… Надо запомнить. Очень мило, не то что, например…

— Збрхл! — слились в один голоса обеих золотоволосых. Ротмистр тут же заслонился кубком, а золотоволосые перестали ехидно переглядываться.

Женщины снова показались Дебрену родственницами. Решив, что это эффект колористики, он принялся водить взгляд от лица к лицу и замер, пораженный открытием, что и Ленда явно воспользовалась в мойне кое-чем еще, кроме березового веника и мыла. Тушь ей покамест накладывать было не на что, но издали казалось, будто она наделена тонкими, красиво закругленными бровями и изящно очерченными малиновыми губами.

Короче говоря, выглядела приятно. Не только издали, но и вблизи.

— Молчу, молчу, — буркнула она, неверно истолковав его взгляд. — Говори, сестра.