Подрывник будущего. "Русские бессмертны!" - Александр Голодный Страница 18

– Марша, я не совсем поняла смысл нашего утреннего телефонного разговора.

– Да что тут понимать?.. Ди, ты словно телевизор не смотришь.

– А что такого показывают по телевизору? Свежий материал о нас?

– Ну, не совсем о нас… Там вообще об оппозиции…

– Ты можешь выражаться конкретнее?

– Короче, Ди, там называют такие суммы на организацию протестных митингов… В общем, мои ребята задают реальные вопросы – за какой фиг мы пашем?

Голос Ди словно наполнился холодом:

– Ты считаешь, что я, как координатор, взяла себе положенные тебе деньги?

– Нет, что ты!..

Немного помолчав и словно набравшись духу, Марша продолжает:

– Но мои ребята… Какая-то сволочь распускает слухи, что я бабло закрысила.

– Марша, у каждого лидера есть завистники. Я не понимаю: что ты хочешь от меня?

– Ну, вы ведь реально получаете гранты?

Теперь девица словно оправдывается:

– Я ведь много не прошу, так, кинуть в пасть сплетникам подачку, чтобы заткнулись…

Слышно, как Ди устало вздыхает:

– Марша, миленькая, если бы то, что говорят по телевизору, оказалось правдой хотя бы на десять процентов, моей ноги давно уже не было бы в этой стране. Заработала бы и подала прошение о гражданстве в любой цивилизованной. Ты себе не представляешь, как я хочу навсегда уехать в Европу! Трижды с радостью ездила в Мюнхен, и с какой тоской каждый раз приходилось возвращаться!

Марша почти робко басит:

– Вот, и об этом мне ребята говорили. Типа, твои ездят, сама в Прибалтику на халяву каталась, а мы вроде быдла на побегушках.

– А ты им о курсах повышения квалификации не рассказывала? И чего стоит заработать право на такую поездку? И что принимающая сторона – это совсем не «все включено», лишней копейки на тебя не потратят?

– Да говорила я им…

– Так в чем же дело? О принципах волонтерской работы я тебе и твоим помощникам рассказывала несколько раз. Что могло поменяться?

– Ди, ну, время такое. Короче, моим нужны деньги.

Пауза затянулась.

– Ладно, Марша. Ты должна понимать – этот вопрос не в моей компетенции, но я задам его руководству. И еще. Переход на финансовое обеспечение неизбежно потребует выполнения задач уже на совсем другом уровне. Скажу так, деликатного свойства задач.

– Без проблем! Ты скажи кого, и мои ребята… хоть отмудохать, хоть совсем… мы все сделаем, Ди!

– Хорошо. Я буду иметь это в виду, когда подниму вопрос у руководства.

– Спасибо, Ди! Ты реально классная! Я тебя просто люблю!

– Ладно, Марша, ты мне тоже не безразлична. Хотя иногда и огорчаешь.

– Ди!..

– Да, миленькая. И это правда.

– А ты меня не огорчаешь?! Ты меня до бешенства доводишь!

Голос Дианы полон удивления:

– Я?.. Чем?

– Этим своим Арти! Ненавижу этого козла!

Мать!.. Вот гнида!

– Подожди… с чего ты взяла, что админ «Молодежной правозащитной организации» «мой»?

– Да я вижу, как он на тебя смотрит! Млять, зенки бы ему выколола!

– Марша, выбирай выражения. Я не люблю, когда при мне матерятся, и ты это знаешь. Теперь об Арти. Он смотрит, или я на него так смотрю? Я что, давала повод подозревать меня в особом к нему отношении?

– Ди, любимая, нет, но… я не могу видеть его мерзкую озабоченную морду! Он словно раздевает тебя взглядом!

– Это его право. Я, знаешь ли, вообще нравлюсь мужчинам, несмотря на негативное к ним отношение.

– Вот в этом и дело! Он один в нашей организации такой, такой…

– Нормальный?

– Слишком нормальный! Среди нас таким не место! Он наш враг, а ты терпишь его, позволяешь смотреть на себя… а я… ты ведь знаешь… я так люблю тебя, Ди!

Пипец! Охренеть можно…

Теперь слова Дианы переполнены сочувствием:

– Марша, меня любят многие. Но это не значит, что мое сердце должно принадлежать кому-то одному. Мне дороги все члены нашей организации, и ты тоже.

– Я не все. Я люблю тебя больше всех! И ради тебя готова на все, что угодно.

Слышны сдавленные всхлипывания. Мать!.. никогда не мог себе представить, что плач девчонки будет вызывать у меня такое отвращение.

– Ты меня совсем растрогала, миленькая. Перестань, ты же взрослая и сильная.

– Я тебе нравлюсь?..

– Ох, Марша…

– Знаешь, сколько я мечтала хотя бы об одном твоем поцелуе! Ди, пожалуйста…

Глубокий вздох Дианы вызывает чувство дежа-вю. Я его уже слышал. Это было…

– Ладно. Но только один.

В наступившей, полной скрытых, бушующих чувств тишине отчетливо вспоминаю, когда прозвучал такой знакомый вздох. Перед тем, как Ди целовала меня.

Секунды молчания тянулись бесконечно… Наконец наушники ожили:

– Ди, любимая! Как я хочу тебя!

– Не надо спешить, миленькая.

Эти слова словно оглушили, заставив замереть от нахлынувшей душевной боли. Часть разговора прошла мимо сознания, но упомянутое Дианой мое имя вернуло интерес к происходящему. Полный горечи и обиды интерес.

– …Арти осталось недолго.

– Правда?

– Не только тебе он пришелся не по вкусу, поэтому вопрос его увольнения – дело нескольких дней.

– Ты не представляешь, как я рада!

– Единственное, тут может возникнуть одна сложность… Если он не захочет увольняться, то процесс затянется. Понимаешь, действующее законодательство очень лояльно относится к работникам. Собственно, я хотела попросить твоего содействия в этом вопросе.

– Легко! Ди, любимая, только скажи, и через пять минут он будет стоять с заявлением в зубах. Пусть только рыпнется – я ему яйца вырву! А хочешь, мои ребята…

– Нет, Марша, уголовщины нам не надо. Немного повоздействовать – совсем другое дело. У тебя ведь талант: убеждать даже самых несговорчивых.

– Да! Не волнуйся – я это сделаю.

– Хорошо. А я не забуду о своем обещании поговорить с руководством.

– Ди, как я тебя люблю!

– Все, миленькая, пойдем. У меня на сегодня еще очень много дел.

Через минуту они вошли в зал. Победный, полный злой радости взгляд Марши дополнил услышанное. А Диана?

По ее лицу ничего нельзя прочитать. Все те же приветливость и доброжелательность, мягкая, с легким задором улыбка. И невозможно поверить…