Мефодий Буслаев. Лед и пламя Тартара - Дмитрий Емец Страница 18

Роговицу Иркиных глаз обожгло, точно она низконаклонилась над кипящей картошкой. Инстинктивно валькирия отшатнулась,зажмурилась. Трясущиеся как желе щеки, существующие лишь в ее воображении,скрывали серебряную маску. Это была маска совсем молодого человека, бодрого,гладколицего, с уголками губ, застывшими в легкой усмешке. Глаза, полыхавшие впрорезях маски, были живыми, внимательно-прощупывающими. Ирка почти физическиощущала их осторожные, изучающие прикосновения.

Что находилось под маской и было ли тамчто-то, Ирка не видела. Маска оставалась непроницаемой даже для истинногозрения. Внутри нелепого писклявого толстяка скрывался поджарый и мускулистыймужчина среднего роста, с быстрыми опасными движениями, жесткий и собранный.Мужчина, с которым Ирка интуитивно не пожелала бы встретиться на боле брани. «Ая еще копьем ему грозила, небрежно так! Да он убил бы меня трижды, если бызахотел», – подумала Ирка.

Гость повернулся к валькирии-одиночке боком, иизумленная Ирка увидела на затылке у него еще одну маску – на этот раз старогоморщинистого человека. Его густая борода была отлита в серебре с поразительнымискусством. И – самое невероятное! – в прорезях маски горели еще одниглаза, тоже, вне всякого сомнения, живые.

– Три минуты сорок секунд! Не так плохо, какможно было ожидать. Но, опять же, и не блестяще. Средненький результат, –задумчиво произнес ее собеседник.

Его голос уже утратил визгливые интонации,которые, вне всякого сомнения, также были частью личины толстяка. Сталвластно-негромким, деловым.

– Чего три минуты?

– Тебе понадобилось почти четыре минуты, чтобыпонять, что это была личина. Так-то, валькирия!

Ирка вздрогнула.

– Значит, вы догадались, что я...

– Разумеется, – перебил ее Двуликий.

Он явно не хотел больше терять времени испешил перейти к чему-то иному, главному, ради чего он и явился сюда.

Ирка торопливо соображала. Первым делом онапоспешно защитилась от подзеркаливания, незаметно начертив на колене двойнуюстраховочную руну. Легкое покалывание подтвердило, что руна начерченаправильно. Разумеется, от незнакомца ее фокусы не укроются, однако проникать всознание он уже не сможет. Церемониться же с ним особенно не стоит.

«А Аида-то правду сказала! Это о нем она меняпредупреждала!» – подумала Ирка.

Не доверяя защитным рунам, она дополнительноэкранировала мысли навязчивой песней из последней топ-десятки. Песней,душещипательно повествующей о любви законченного эгоиста к безнравственнойкокетке. Разумеется, любовь закончилась ничем, в виде последней любезностисоздав тему для песни.

Внезапно Ирка спохватилась, что так и неприготовила банку с водой. Мамзелькина не так часто советует, чтобы ее советамистоило пренебрегать. Валькирия поспешно, в нетерпеливом беспокойстве сталашарить взглядом по комнате. Никакой воды, как нарочно. Хотя бы недопитый чай вчашке! Вот он – закон подлости в действии, часть первая, дополненная! Ирка ужеотчаялась, как вдруг взгляд ее зацепил запаянную полусферу на полке с книгами.Обычный сувенир, подарок Багрова: полузатопленный корабль с торчащей из водымачтой. Вот оно!

Ирка села с тем расчетом, чтобы постоянноиметь полусферу с кораблем перед глазами. Гость вежливо сделал вид, что ничегоне заметил. Или действительно не заметил.

– Кто вы и что вам нужно? – спросилаИрка. Спросила серьезно. Шутки закончились, и ее собеседник это почувствовал.

– Зови меня Двуликий. Это одно из множествамоих имен.

– Двуликий Янус? – спросила Ирка.Мифологию она знала в совершенстве.

– Нет. Хотя внешнее сходство у нас есть. И нетолько внешнее, – таинственно отвечал гость.

– Вы страж? Маг?

– Не страж и не маг. Бери выше. Я языческийбог. Не из самых известных. Мне поклонялся один небольшой народец в Азии. Ониназывали меня Двуликий Аа. У них я отвечал за смерть и торговлю.

Сказано это было просто, без каких-либо эмоцийи ломаний, чего Ирка не могла не оценить.

– Разве смерть и торговля связаны?

Серебряная маска продолжала усмехаться. В еенеподвижности было что-то зловещее.

– Теснее, чем ты думаешь. Кроме того, ясчитался покровителем авантюристов. Мне молились разбойники, а также те, ктособирался совершить преступление, но опасался возмездия. Обычно мне приносили вжертву свиней, но порой человека зарезать было дешевле, чем искать свинью.Такие жертвы я тоже принимал. Кроме того, я был богом ростовщиков, ну это ужетак, по ходу дела. Ростовщики по природе своей близки к разбойникам, разве чтопальцы пачкают не кровью, а чернилами.

Ирка быстро взглянула на стеклянную полусферу.Вода оставалась неподвижной. Значит, пока все сказанное – правда.

– Зачем вы мне это рассказали? Разве такпочетно быть богом ростовщиков?

Двуликий Аа повернулся к ней бородатой маской.В отличие от первой маски, лукаво улыбающейся, уголки губ этой были опущенывниз.

– Не столько почетно, сколько полезно! Полезнопотому, что позволяет за копейку купить то, что в принципе бесценно. И оченьскоро ты в этом убедишься. Даже не просто скоро, а прямо сейчас! –произнес хриплый голос из прорези.

Двуликий протянул руку и с изящной легкостьюизвлек из воздуха свернутый в трубку пергамент.

– Что это? – спросила Ирка.

– Свидетельство того, что твой шлем, нагрудники копье находятся у меня в закладе. И срок заклада истек.

Ирка не поверила. Двуликий нетерпеливо дернулголовой, приказывая пергаменту развернуться у Ирки перед глазами. Краем глазаона зацепила слово «все мои доспехи» и маленькую, грустную подпись внизу.

Ирка торопливо взглянула на корабль, мысленноспрашивая, верить ли ей бумаге. Вода осталась спокойной. Проклятье, значит,подпись настоящая и документ тоже!

– Не пытайся порвать! Это всего лишькопия, – дальновидно предупредил Двуликий Аа.

– Бред! Я не отдавала шлем в заклад! –крикнула Ирка.

– Разве я утверждал, что это сделала ты? Этосделала твоя предшественница, незадолго до своей гибели.

Ирка снова посмотрела на шар, и ей почудилось,что вода предупреждающе качнулась.

– Незадолго? – переспросила она.

– Хорошо. Это случилось ровно сто летназад, – неохотно признала серебряная маска.

– Прямо-таки ровно? А заклад точноистек? – снова спросила Ирка, глядя на воду.

Вода вновь зарябила, но как-то совсемневесело.

– Срок истекает через три дня. И тогда же шлемпереходит ко мне. Это что-то меняет?