Слепые солдаты - Александр Бушков Страница 18

Ага, вон оно в чем дело! Интересно, и весьма… О подобных исключениях из правил Сварог и не слыхивал — во всяком случае, Элкон ни словечком не упоминал…

Далее шел документ, подписанный тремя высокопоставленными чиновниками Магистериума и двумя магами Мистериора — тоже, судя по титулам, не последними людьми в своем заведении. Оказалось, во-первых, что Яна уже освоила фамильную императорскую книгу заклятий, на год раньше обычного срока. Принц Элвар пояснил, что сделано это было по личному указанию императора, не соизволившего объяснять кому бы то ни было, даже родным братьям, мотивы своих поступков. Между прочим, это произошло через неделю после гибели императрицы (уж не предчувствовал ли император что-то такое? — подумал Сварог).

Гораздо интереснее оказалось «во-вторых». По единогласному мнению всех пятерых, подписавших сей меморандум, Яну попросту нельзя было обучать с помощью тех самых аппаратов, в считаные секунды набивающих голову человека массой разнообразных знаний. Нельзя, и все тут, категорически. Первый случай за всю историю Империи. Всех поголовно можно, а Яну — нельзя. Чересчур велик риск, что кончится серьезным мозговым расстройством, а то и необратимым сумасшествием.

Вот это так бомба… Пятерка ученых мужей привела подробные и обстоятельные аргументы в пользу своего убеждения, занимавшие три листа. Вот только Сварог из всего этого не понял ни словечка. Канцлер, судя по всему, тоже — согласно следующей бумаге, он вызвал всех пятерых на совет, и объясняли они суть часа полтора — видимо, мучительно подыскивая наипростейшие объяснения сей высокоученой галиматье. И явно Канцлера в конце концов убедили. Поскольку он отдал приказ: механические средства обучения исключить полностью, все возложить исключительно на живых людей (ну, разумеется, компьютеры в роли подручных средств дозволялись — но никакого технотронного воздействия на мозг). Интересные дела, покачал головой Сварог. Что же она за уникум такой? Из ученого меморандума понять решительно невозможно, как ни бейся…

Так что пришлось составить долгосрочную программу обучения, подробно расписанную, как и перечень ученых мэтров, коим предстояло стать прилежными преподавателями для одной-единственной ученицы. Поскольку без руководителя такие программы оставлять безусловно не стоит, после короткой дискуссии единогласно назначили на эту роль лейб-медика Яны, как-никак знавшего ее с младенчества. Для порядка приставили к девочке еще и двух пожилых фрейлин покойной императрицы (фрейлины свое звание сохраняют пожизненно). И, полное впечатление, решив, что сделали достаточно, создали действенный механизм, умыли руки, с головой уйдя в свои обычные дела. Длиннейшая вереница последовавших за этим историческим совещанием документов состояла из коротеньких, казенно-сухих отчетов опять-таки приставленного к девочке камергера двора: что преподают в данный момент, каковы успехи, а то и неудачи.

Начали, конечно, с того, что, по мнению царедворцев, в первую очередь необходимо монаршей особе: придворный этикет Империи и земных королевств, история императорской фамилии и Империи, геральдика и генеалогия земная и небесная, краткий курс истории земных государств. Легко представить, какое «удовольствие» доставляла эта заумь шестилетней девочке — тем более, что этот важнейший, по мнению царедворцев, курс растянулся на четыре года. Камергер частенько (и наверняка уныло) сообщал в еженедельных отчетах: «ее величество изволят капризничать», «ее величество изволят требовать, чтобы отведенное для занятий время сократили наполовину», «ее величество назвали тему урока пусть не непристойными, но безусловно неприглядными словами». И даже «ее величество отказались от урока, скрывшись за постами Бриллиантовых Пикинеров, куда преподаватель и госпожи фрейлины не имеют доступа!» Читая все это, Сварог только ухмылялся: вы бы ей еще вздумали А-физику преподавать, интеллигенты…

Худо-бедно, но обучение как-то продвигалось (судя по некоторым обмолвкам, после всевозможных компромиссов, послаблений и внеочередных развлечений в виде подкупа и поощрения).

Впрочем, самым печальным (Сварог это быстро понял) было даже не то, что на малолетнюю девочку обрушили горы зауми. Учить ее учили, но никто не воспитывал. Как это в обычае и на земле, Яне выделили в качестве официальных друзей и подруг для игр и забав чуть ли не две дюжины ее ровесниц и ровесников из самых знатных семей. Больше половины из них, не придясь Яне по сердцу, со временем были по ее настоятельному требованию отставлены, зато остальные (кстати, те, кто сейчас почти поголовно служил у Сварога в девятом столе) стали настоящими друзьями и подругами (насколько можно быть другом или подругой императрицы). И все же… Возле нее так и не было никого, кого можно было назвать настоящим воспитателем. Фрейлины на ту роль никак не годились. Вероятнее всего, и Канцлер, и высокие сановники в свое время просто не подумали, что воспитатель ребенку необходим…

Характер у Яны стал портиться на глазах, о чем прилежно и с тревогой докладывал уже лейб-медик. Лет в восемь с ней впервые случился приступ — тот самый всплеск неконтролируемой магии, что Сварог самолично наблюдал у себя в замке, когда она рассердилась на канцлера. Сорвавшиеся с креплений роскошные люстры порхали по залу, пока не разбились об пол, плясала мебель, падали статуи, с одежды присутствующих облачками разлеталось золотное шитье…

Встревоженному Канцлеру ни лейб-медик, ни маги из Мистериора не смогли объяснить, в чем тут дело. Честно признались: иная древняя магия императорской фамилии до сих пор секретом фамилии и остается. Секретом, недоступным даже принцам крови…

Диамер-Сонирил ясности внести не пожелал, сухо сообщив Канцлеру, что это секрет фамилии — в подтверждение чего, как и следовало ожидать, вывалив ворох параграфов, как он это прекрасно умел. Принц Элвар поступил и того проще: осушив стакан, буркнул: «Герцог, это дела семейные, и нечего тут вынюхивать…»

И случилось так, что именно принц Элвар, гуляка, бродяга и искатель приключений, проводивший в Каталауне больше времени, чем в небесных замках (но никак не глупец и не простак!), поправил дела. Вот уж о ком никак нельзя было сказать, что он пропил мозги… Вечный холостяк, он не представлял толком, как воспитывать малолетних детей, но каким-то здоровым инстинктом чувствовал, что воспитывать их нужно. А потому назначил себя самозваным воспитателем, принялся за дело, как умел, даже подсократив ради такого случая употребление алкоголя (ну, примерно наполовину). И заявил канцлеру, что всю эту церемониальную заумь следует крепенько подсократить, то есть отводить ей лишь половину прежнего времени — ну, а об остальном он сам позаботится, пока девчонка и в самом деле не повредилась умом от всей этой белиберды, которой сам он в свое время обучался через пень-колоду и не считает, что это пошло ему во вред.

За воспитание племянницы (которую искренне любил, в отличие от Диамер-Сонирила, тот к Яне был равнодушен, впрочем, как и ко всем без исключения обитателям Империи) принц Элвар взялся незатейливо, как уж ему душа подсказывала. Он просто-напросто практически каждую неделю забирал Яну с собой в Каталаун, таскал за собой по деревенским праздникам, свадьбам и прочим торжествам (а когда чуть подросла, стал брать и на охоту). Более того, он ее регулярно брал в гости, когда отправлялся к своей очередной тамошней подруге. Благо все они наперечет были не какими-то там гулящими девками, а вполне приличными одинокими женщинами с неустроенной судьбой, часто — молодыми вдовушками с детьми. При той невероятной популярности, какой пользовался в Каталауне принц (иные его именовали некоронованным каталаунским королем, к хорошо скрываемой досаде земных владык, коим принадлежали те или иные области Каталауна), его племянницу везде принимали со всем радушием, женщины сплошь и рядом видели в ней не блестящую императрицу, а «бедную сиротинушку», так что кое-какую долю женского тепла и участия она получила. Канцлеру эти регулярные поездки в Каталаун были крайне не по нутру, но против принца короны он был бессилен — ну, что поделать, если принц располагался выше всех и всяческих законов? Да к тому же самой Яне такое времяпровождение нравилось ужасно. Единственное, что мог сделать Канцлер в компании с Гаудином, — постараться, чтобы Яна всегда была надежно прикрыта группой телохранителей.