Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс Страница 18

— Да, ты прав… Нельзя же просто кричать!

Он растерянно почесал в затылке.

— Черт, этого мы не продумали!

Я улыбнулся в ответ.

— Я все продумал! — сказал я и достал грубую деревянную свистульку, которую вырезал вчера вечером. Она играла всего две ноты, но нам больше и не требовалось. Я приложил ее к губам и сыграл: «Тю-тю-ди-и! Тю-тю-ди-и!»

Мартен ухмыльнулся.

— Козодой, да? Просто как живой.

Я кивнул.

— Я старался.

Он кашлянул.

— Видишь ли, к несчастью, козодоя зовут еще «полуночником».

Он скроил извиняющуюся гримасу.

— Полуночником, понимаешь? Любой опытный охотник или следопыт сразу насторожится, если ты будешь свистеть в нее каждый раз, как захочешь меня позвать.

Я посмотрел на свистульку.

— Обожженные руки! — выругался я. — Об этом-то я и не подумал!

— Да нет, идея-то хорошая, — сказал он. — Просто нужен голос дневной птицы. Может быть, золотушки.

Он насвистел две ноты.

— Это будет несложно.

— Ладно, вечером вырежу новую, — сказал я и поднял с земли прутик. Переломил его пополам и протянул половинку Мартену: — А сегодня будем подавать сигнал вот этим.

Он недоверчиво посмотрел на веточку.

— А чем она нам поможет?

— Когда нам понадобится узнать твое мнение насчет того, что мы нашли, я сделаю вот так.

Я сосредоточился, пробормотал связывание и повернул свою половинку веточки.

Мартен подпрыгнул на полметра в высоту и на полтора в сторону и выронил веточку. Надо отдать ему должное: он не завопил.

— Десять кругов ада! Это что еще такое? — прошипел он, разминая руку.

Его реакция напугала меня, у меня у самого сердце отчаянно колотилось.

— Извини, Мартен. Это просто симпатия.

Он насупил брови, и я сменил тактику.

— Просто чуть-чуть магии. Я как бы протягиваю волшебную ниточку, которая связывает эти два предмета.

Элкса Дал проглотил бы язык от такого объяснения, но я продолжал:

— Я могу связать эти две веточки, так что когда я потяну за свою…

Я подошел к его половинке прутика, лежащей на земле. Я поднял свою половинку, и второй прутик тоже поднялся в воздух.

Демонстрация произвела желаемый эффект. Две половинки прутика, движущиеся вместе, выглядели как самая примитивная марионетка на свете. Ничего страшного.

— Это совсем как невидимая веревочка, только она ни за что не зацепится и не запутается.

— А сильно ли она будет меня тянуть? — опасливо спросил Мартен. — Мне не хочется, чтобы она сдернула меня с дерева, когда я буду в разведке!

— Но на другом-то конце — всего лишь я, — ответил я. — И я не стану сильно тянуть, только чуть-чуть подергаю. Как поплавок на леске.

Мартен перестал крутить рукой и несколько расслабился.

— Это я просто от неожиданности, — сказал он.

— Это я виноват, — сказал я. — Надо было тебя предупредить.

Я подобрал веточку, обращаясь с ней нарочито небрежно. Как будто это была обычная палочка. Разумеется, это и была всего лишь обычная палочка, но Мартена необходимо было успокоить на этот счет. Как сказал Теккам, нет в мире ничего сложнее, чем убедить кого-то в непривычной истине.

* * *

Мартен научил нас обращать внимание на потревоженную листву или иголки, находить камни, на которые кто-то наступил, видеть поврежденный мох или лишайник.

Старый следопыт оказался на удивление хорошим учителем. Он не перегружал нас бесполезной информацией, не разговаривал с нами свысока и не имел ничего против, когда мы задавал и вопросы. Даже то, что Темпи плохо владел языком, его не смущало.

И все равно на это ушло несколько часов. Добрых полдня. А потом, когда я думал, что мы наконец закончили, Мартен повернул назад и повел нас обратно к лагерю.

— Мы же тут уже проходили, — сказал я. — Если уж практиковаться, давайте практиковаться в нужном направлении!

Мартен не обратил внимания на мои слова и пошел дальше.

— Говорите, что вы видите.

Шагов через двадцать Темпи указал пальцем.

— Мох. Мой нога. Я шел.

Только тут до меня дошло, и я начал обращать внимание на следы, оставленные мной и Темпи. В течение следующих трех часов Мартен вел нас через лес шаг за шагом, тыкая носом во все, что мы оставили за собой, выдавая свое присутствие: содранный лишайник на стволе, сдвинувшийся под ногой камень, светлое пятно на потревоженной лесной подстилке…

Хуже всего были полдюжины ярких зеленых листиков, изодранных в клочья и разбросанных ровным полукругом. Мартен вскинул бровь, я покраснел. Я сорвал их с соседнего куста и машинально изорвал, слушая объяснения Мартена.

— Думайте дважды, ходите с оглядкой, — говорил Мартен. — И присматривайте друг за другом!

Он окинул взглядом нас с Темпи.

— Мы затеяли опасную игру!

Потом Мартен научил нас прятать следы. Быстро стало очевидно, что плохо спрятанный след зачастую сильнее бросается в глаза, чем обычный. Так что следующие два часа мы учились скрывать свои ошибки и распознавать ошибки, которые пытались скрыть другие.

И только когда день уже клонился к вечеру, мы с Темпи начали наконец обыскивать этот участок леса, площадью побольше многих баронских владений. Мы шли челноком, вплотную друг к дружке, высматривая любые знаки разбойничьей тропы.

Я думал о долгих днях, которые ожидали нас впереди. А я-то думал, будто поиски в архивах скучны и утомительны! Да по сравнению с поисками сломанного сучка в этой чаще поиски схемы грэма — это все равно что за булочкой к пекарю сбегать!

В архивах у меня был шанс найти мимоходом что-то интересное. В архивах были мои друзья: болтовня, шутки, теплые отношения… Покосившись на Темпи, я подумал, что могу пересчитать все слова, которые он произнес за сегодня, — ровно двадцать четыре — и все те случаи, когда он встретился со мной взглядом, — ровно три.

И сколько времени на это уйдет? Десять дней? Двадцать? Тейлу милосердный, а если придется проторчать тут целый месяц? Не сойду ли я с ума?

И когда, поглощенный этими размышлениями, я внезапно увидел кусок коры, сбитый с дерева, и подозрительно примятую траву, я ощутил огромный прилив облегчения.

Не желая обнадеживать себя прежде времени, я жестом подозвал Темпи.

— Ты что-нибудь видишь?

Он кивнул, потянул себя за ворот рубахи и указал на замеченную мною траву. И потом еще на ободранный корень, торчащий из земли, которого я не приметил.