Год зеро - Джефф Лонг Страница 18

Морда Уинстона была столь необычайна, что могла показаться и отвратительной, и завораживающе красивой. Не существовало привычных критериев, чтобы дать ему оценку. Голова чуть приплюснутая, ноздри черные, расширяющиеся, кожа блестящая. Губы, по форме напоминающие человеческие, но абсолютно бесцветные. Зубы не удались: кривые, со следами гниения, слишком слабые и кое-где обломанные от разгрызания костей. Гены лягушки затормозили рост кожи черепа, и в результате на голове образовались пузырьковидные мешочки. Наполовину высунувшись из льда, монстр потянулся к омару и принялся сдирать панцирь. Затем впился зубами в брюхо и вытянул внутренности, как спагетти. При этом он делал вид, будто двое на берегу его совершенно не интересуют.

— Привет, Уинстон, — сказала Миранда.

Коротенькие обрубки ушей повернулись.

— Как ты, мой маленький принц?

Монстр заговорил. Это был не лай и не уханье. Очень напоминало искаженную человеческую речь: длинная серия гортанных смычек и булькающих звуков. Он словно рассказывал о чем-то весьма значительном.

— Это его родной язык, — пояснила Миранда. — Если внимательно слушать, можно уловить конкретные слова. Почти на английском. Думаю, у него дефект подъязычной кости. Четко формировать звуки Уинстон не может, но у него определенно есть что сказать. И он понимает меня.

— Ты сама себе сотворила домашнего питомца. Попугая. И выучила словам.

— Нет, все вышло как-то странно. — Миранда оглянулась на отца. — В день своего рождения он уже знал, как надо говорить. Он появился из инкубатора с готовым словарным запасом.

— Хватит выдумывать! — оборвал ее отец.

— Говорю тебе. Самой не верилось. Но это продолжается.

— Что именно?

— Он все помнит.

Отец пренебрежительно фыркнул:

— Миранда!

— Он помнит прошлое, — продолжила она. — Мое прошлое.

— Так, стоп.

— У него мои воспоминания, как ты не понимаешь? Я принесла из дома коробку со своими игрушками. Перемешала их с игрушками от «Гудвила» [20]. Он рассортировал их. Мои выложил отдельно.

— Ты утверждаешь, что память жестко «зашита» в генетический код?

— Может быть, не жестко, а запрограммирована в него. Почему бы и нет? Как наследственные заболевания. На клеточном уровне они становятся частью нас. Обмен веществ. Клеточные связи. Называй как хочешь.

— Значит, по-твоему, память — это наследственное заболевание?

— С точки зрения циника — да, — кивнула она.

— С меня довольно. — Эббот собирался уходить.

— Уинстон, как меня зовут? — неожиданно спросила Миранда.

Отец остановился.

Монстр поднял глаза от омара. Зеленые глаза искрились счастьем.

— Мирн-дот, — произнес он.

— А его? Кто это? — Она кивнула в сторону отца, сокрушенно качавшего головой.

Уинстон уже все понял.

— Па-ппа…

— Трюк! — бросил отец. — Ты показывала ему мою фотографию.

Миранда повернулась к нему. Его челюсти были плотно сжаты. Одного отцовского слова было бы достаточно, чтобы предотвратить готовую вот-вот разразиться беду. Ее маленький Уинстон стал историей. Они отравят водоем, или подстрелят его, или подманят и засадят в клетку. Ничего у нее не получилось. Знакомое холодное равнодушие вновь ожило в ее сердце.

— Вот только это объяснение никак не подходит, — сказала она.

Он ждал.

— Твоих фотографий он не видел: их у меня нет. — Она попала в самое уязвимое место. — Я давным-давно выкинула их.

Он отступил — укрылся за каменным взглядом. Даже не моргнул.

— Прости, если сделал тебе больно, — сказал он.

Было больно. А потом — нет. Любовь бессмысленна. Ее облигации оказались фальшивками. Поэтому Миранда не стала прощаться со своим созданием. Она повернулась так, чтобы отец не видел слез в ее глазах, и пошла прочь — к лесу.