Дракон серебряной метели - Ольга Вешнева Страница 18

Вельдан хмурился, когда я смотрела в громоздкий альбом, и улыбался при моем взгляде на него. Благодарил, старался поддержать и утешить, видя мое сильнейшее беспокойство.

Я понимала, что абсолютно права в сделанных и представленных вниманию правителя выводах, но меня терзала мысль о том, каким будет драконий суд.

Что ждет главного казначея Беррима? Вороватого толстяка казнят на городской площади? Повесят или Вельдан его лично сожжет драконьим пламенем? Испепелит!

К чему мне точно не хотелось быть причастной, так это к испепелению человека, пусть даже немало провинившегося. Впрочем, как и к повешению со всеми прочими видами казни.

Правитель поступил вопреки моему желанию сбежать подальше от испепелений, ясно читавшемуся в изможденном выражении резко побледневшего лица и в нетвердой интонации речи. Настойчиво взял меня за руку и сказал, что я должна присутствовать на суде в качестве одного из обвинителей.

Деваться было некуда. Суд правитель назначил свершить немедленно и сам выступил в роли главного судьи.

Двое стражников подвели задыхающегося от страха лорда Беррима к подножию трона и опустили на колени.

Первым взял слово молодой советник Дайкен, который первым обнаружил нестыковки в годовой отчетности. Он говорил уверенно, легко, бодро.

“Привык к частым казням? — удивленно предположила я, — Или у суровых северян особо устойчивая психика. Стальная закалка нервов”.

Я старалась не ронять заданного темпа. Закатала потуже клубок взвинченных нервов и начала последовательное оглашение результатов проверки. Старалась объяснить доступным, как аристократам, так и простолюдинам, легким языком, на каких прочных основаниях базируются сделанные выводы. Всякого разного народа набился полный тронный зал, который до того момента казался мне просто бескрайним. Люди внимательно слушали доклад. На меня они смотрели с неожиданным почтением, на лорда Беррима и его приспешников — с презрением.

Выслушав меня и медленным кивком подтвердив согласие, Вельдан взял пугающую, мучительную паузу.

Лорд Беррим, по-прежнему стоя на коленях, тихо причитал, умоляя о пощаде. Слезы ли текли по его малиновым щекам, или капли пота, издали нельзя было понять. Его помощники робко притулились в уголке под надзором рослых стражников.

Сойдя с трона, правитель подошел к главному обвиняемому. Каждый его неспешный шаг по мелким ступенькам постамента казался невыносимо долгим.

Плавным жестом Вельдан приказал толстяку подняться с колен.

Натужно кряхтя, лорд Беррим кое-как встал на свои короткие широкие ножки.

— За вашу беспредельную жадность, за нарушение принесенной властителю и жителям Алькорры клятвы верной службы, вы, лорд Беррим, заслужили справедливое наказание, — жестко произнес Вельдан, глядя испепеляющим без единой искры взглядом в испуганно выпученные глаза толстяка. — Властью, дарованной мне народом нашей северной страны, я без малейшего промедления и тени сомнения снимаю вашу неблагонадежную персону с должности главного казначея. Отныне вы лишены права на владение поместьем Розовый Цветок и права на проживание в пределах Крепости Властителя. Я не стану лишать вас аристократического титула, лорд Беррим, чтобы не пострадала честь вашей ни в чем не повинной единственной дочери. Слышал, ее намерен сосватать лорд Келирен. Желаю им семейного счастья, а вам с верными помощниками благополучного устройства на новых землях. Вы вольны отправиться куда угодно в границах Алькорры. К пастухам Горбатого Холма, или к охотникам Одноглазого Утеса. Даю слово позаботиться о том, чтобы вас приняли в любом селении, где пожелаете продолжить жизнь.

— Нижайше вам кланяюсь и покорнейше благодарю за милосердие, мой повелитель, — бывший казначей упал на четвереньки и трижды хлопнулся лбом о каменный пол.

Его глаза растерянно забегали, когда он встал и пошел прочь из тронного зала вместе с приспешниками под громкий позорный свист собравшейся публики. Изнеженный казнокрад прикидывал, каково ему будет жить среди пастухов или охотников. Там уж точно уменьшится необъятное брюхо, канет в прошлое бархатистая мягкость пухлых пальцев. Но, конечно, понимал толстяк, что нелегкая простонародная жизнь все лучше постыдной смерти на публичной казни, и милость правителя не могла его не радовать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Порадовала она и меня. С каждым днем все ближе, все роднее становился мне мужчина, о котором нельзя было даже посметь мечтать.

— Леди Эльвира! — только я собралась покинуть зал, как Вельдан меня окликнул.

Оглянулась, чуть не споткнувшись на нижней ступеньке пьедестала. Рефлекторно придержала верхние юбки.

— Предлагаю вам занять освободившееся место главного казначея Алькорры, — правитель протянул ко мне руку и опустил, не коснувшись плеча. — Перед народом заявляю, что уверен в вашей честности и преданности, доволен показанной прилежностью в труде. Надеюсь на согласие. Ваши умения и опыт нужны Алькорре.

— Я… — растерянным взглядом окинула притихший зал.

Люди смотрели на меня с доверительной надеждой, а Вельдан… Я видела, как его карие глаза просветляются, в них появляются отблески далекого огня — нежно согревающего, а не обжигающего.

Поняла, что не могу отказать ему и принявшему запредельную гостью в свой мир народу Алькорры.

Поскольку решила остаться и не отступать, то должна уверенно следовать по выбранному пути.

— Я… согласна. Принимаю с радостью ваше предложение, справедливый и мудрый властитель. Для меня великая честь — доверие жителей прекрасной снежной Алькорры и ваша благосклонность. Клянусь, что не подведу. Буду верно нести порученную службу, честно выполнять обязательства.

С подачи мягко соединившего ладони Вельдана многолюдный зал взорвался громом бурных аплодисментов.

Я улыбалась и кивала головой подобно победительнице конкурса красоты.

Внезапная радость захлестнула. Счастье наполнило до краев, и разом иссякло, как только Вельдан прошел мимо, примкнул к отряду рыцарей и вышел с ними из тронного зала.

Тянуло побежать за ним, но понимала, что нельзя.

Знать свое место, следовать порученным обязанностям.

Старалась утешить себя приятным возвращением к любимой работе, но все равно давила грусть. Мучила тоска по мужчине, с которым я не могла быть рядом.