Наследие орков - Денис Юрин Страница 18

– Это не мужичонка, а плод твоей беспечности! – надменно искривил тонкие губы Конрад, показывая рукой на связанного Франца. – Стареешь, Тулуп, стареешь, теряешь былую хватку и проницательность.

– Не скаль зубы, жаба белощекая, говори яснее! – начал сердиться Данила, прекрасно понимая и мысленно ужасаясь тому факту, что рыцарь был абсолютно прав: годы брали свое.

– Это, – продолжал Конрад, подходя к Зигеру и рывком скинув обтянутого крепкими путами Франца под ноги лошади, – не мужичок, не обычный деревенский увалень, заплутавший в лесу, а верный слуга небезызвестного в Ордене, да и у вас в Вольном Городе, барона фон Херцштайна, коменданта местной крепости. Вместе с хозяином они отправились на охоту и, прогуливаясь по лесу, случайно наткнулись на вашу стоянку. – Рыцарь сделал эффектную паузу, чтобы в полной мере насладиться гаммой эмоций, промелькнувшей на суровом лице сотника: замешательство, негодование, признание собственной ошибки, стыд.

Однако униженная гордыня недолго властвовала над старым солдатом, она сменилась испугом за судьбу отряда и стремлением действовать. Данила собирался уже дать команду к поспешному отступлению в лес, но Конрад ни с того ни с сего успокаивающе похлопал его по плечу.

– Не стоит так волноваться, старина, право, не стоит. Ничего страшного не случилось. Комендант послал слугу в замок за подкреплением, а тот встретил меня по дороге, так что доблестные рыцари Церкви спят праведным сном в своих далеко не аскетических кельях и хватятся пропавшего командира лишь к вечеру.

– Едор, Афанасий! – окликнул рассерженный сам на себя Данила парочку крепких ребят. – Спустите штаны с пленника и быстро выпытайте, где его господин! Геркашка не особо крепкий, так что палок двадцати-тридцати вполне хватит.

– Не стоит, – бросил Конрад, поворачиваясь к Даниле спиной и разминая одеревеневшие от долгой езды мышцы ног. – Нет, если хочешь развлечь своих парней, то, пожалуйста, но вроде бы и так все понятно…

– Оставь свои ужимки, говори яснее! – проскрипел сквозь крепко сжатые зубы Данила, ничего не понимая и еле сдерживаясь, чтобы не разбить о голову самоуверенного и надменного рыцаря какой-нибудь увесистый предмет.

– Да успокойся ты и не ори! – остудил пыл временного союзника Конрад. – Барон послал слугу в замок и дал ему своего коня, значит, сам отсиживается где-то здесь, вблизи от лагеря. Дай команду солдатам прочесать кусты – и возьмешь его тепленьким, в охотничьем костюме и без доспехов. Только прошу, не убивай сразу, дай нам немного поговорить…

Манфред не слышал этих слов, но догадался о содержании разговора, как только Данила созвал молодцов и те начали методично и осторожно осматривать каждый растущий возле поляны куст. Он проиграл, виной тому был не грубый просчет, не роковая ошибка, а просто неожиданный поворот судьбы, превратное стечение обстоятельств. Предвидеть все мог только бог, в существование которого, кстати, Манфред уже давно не верил.

Беседовавший с Данилой рыцарь повернулся к кусту лицом, и барон вспомнил, где и когда он видел этот гордый античный профиль, аристократически утонченные черты лица, прямую независимую осанку и холодные рыбьи глаза.

Торжественный сбор в Магистериуме, два года назад, рыцарское Братство праздновало пятидесятилетие основания Ордена. Они были представлены друг другу, но разговор так и не состоялся. Конрад извинился и куда-то внезапно исчез, сославшись на срочное поручение Великого Магистра. Ландсмейстер Дервиг, с которым Манфред в течение пяти долгих лет поддерживал теплые дружеские отношения, был в тот вечер крайне взволнован и недвусмысленно намекнул, что умный человек стал бы держаться от Конрада фон Хольца как можно дальше и не пытался бы завязать с ним даже невинных приятельских отношений. Вскоре ландсмейстер умер, причем при весьма загадочных обстоятельствах.

– Ну как, нашли?! – крикнул Данила снующим по опушке взад и вперед дружинникам.

– Не-а, нет его!

– Ищите, ротозеи, обшарьте все, он где-то здесь!

– Осмотрите палатки и вон тот куст! – вмешался Конрад, указывая рукой в направлении прибежища Манфреда.

Прятаться дальше не было смысла. Если суждено умереть, так достойно, а не прячась по кустам и оврагам, тем более что смотреть в лицо смерти и ощущать ее холодное дыхание барону приходилось не впервой.

– Не меня ли случаем ищете, господа? – поинтересовался Манфред, поднимаясь в полный рост и чувствуя истинное наслаждение от легкой разминки затекших суставов.

Лица дружинников исказились от неожиданности и испуга, как будто вояки увидели черта или, тиская очередную девку, наткнулись вместо мягкой, нежной кожи на мускулистую и волосатую мужскую грудь. Однако, нужно отдать им должное, лучшим лекарством от страха лесовики считали добротный меч в руке и наконечник копья, нацеленный прямо в грудь беса.

Трое дружинников тут же подскочили к лазутчику, собираясь повалить его наземь, отобрать меч и крепко связать по рукам и ногам. Но в тот самый миг, когда один из них уже начал закручивать руку барона за спину, над поляной пронесся громкий и властный приказ.

– Не трогать! – выкрикнул Конрад. – Господин барон сам желает присоединиться к нашей компании.

Ополченцы на секунду опешили и замерли в нерешительности, вопросительно уставившись на командира.

– Отойдите от него, – нехотя подтвердил приказ Данила, с открытой ненавистью взирая на фон Хольца. Еще никто не осмеливался командовать его людьми.

Плотное кольцо солдат вокруг Манфреда послушно расступилось, и пленнику не оставалось ничего иного, как безропотно подойти к стоявшим поблизости заговорщикам. Бесцветные глаза Конрада пронизывали его насквозь, пытаясь вселить в сердце ужас, отчаяние и страх, но Манфред стойко выдержал гипнотизирующий взгляд, ответив на него пренебрежительной ухмылкой. Около минуты Конрад молчал, затем вполоборота повернулся к Даниле и тихо, чтобы никто не слышал, прошептал почти на ухо сотнику:

– Данила, мы отойдем ненадолго… дела Ордена. Потом можешь делать с ним что хочешь, лично я рекомендую повесить.

Тулуп недовольно скривил рот, хотел что-то возразить, но внезапно передумал, махнул рукой и сам отошел в сторону.

– Ну что, господин барон, – обратился к Манфреду Конрад, как только они остались одни, – жизнь тебя так ничему и не научила. Неужели смерть твоего друга Дервига и ссылка в богом забытую глушь не отбили охоту соваться в чужие дела?!

– Меня, как члена Братства, касается все, что связано с Орденом, в особенности грязные делишки таких мерзавцев, как ты, Конрад. Терпеть не могу, когда дворцовые прихвостни плетут интриги и строят заговоры за спинами честных солдат, проливающих кровь в боях, – открыто высказал Манфред свое мнение в лицо врагу.

– А ты, оказывается, романтик и правдолюб! – усмехнулся фон Хольц, неожиданно отведя взор и уставившись себе под ноги. – Нет, честно. Ты борец, а не фанатичный идиот, рвущийся в бой за призрачные идеалы. Мы бы, пожалуй, могли найти общий язык, будь ты не настолько прямолинеен.