Чудовище под лживой маской - Любовь Огненная Страница 18

Аврора

Постучавшись и получив разрешение, я вошла в комнату, из которой доносилось приятное пение. Фрейлины развлекали Ее Величество, а потому она лишь мазнула по мне взглядом и кивнула на кресло.

Присев, я всмотрелась в молоденькую девушку, которая стояла у рояля. Еще одна фрейлина аккомпанировала ей, играя до невозможности красивую мелодию. Музыка лилась, окружая, но была лишь дополнением к мягкому голосу, который пробирался в самое сердце.

— Спасибо, Камила. Вы чудесно поете, — сделала комплимент королева.

— Благодарю вас, Ваше Величество.

Девушка с темными волосами присела в реверансе и направилась к диванчику. Ее черные локоны были убраны в простую прическу. На лице девушки прослеживались восточные черты — большие, широко посаженные глаза, смуглая кожа, широкие брови. Строгое платье скрывало все, включая руки.

— Аврора, — вдруг обратилась ко мне женщина как раз в тот момент, когда я хотела просить ее о разговоре, — не хотите ли вы нам спеть?

Это «не хотите ли вы» вполне можно было расценивать как приказ. Отказаться нельзя, иначе можно вызвать недовольство, а этого мне в свете последних событий хотелось в последнюю очередь.

— Разрешите, я буду играть сама? — спросила я, поднимаясь.

Женщина кивнула, а я прошла к роялю. Погладив клавиши, втянула воздух и попыталась вспомнить приемлемый романс. Выводила легкую мелодию — вступление, чтобы уже через несколько секунд погрузить комнату в атмосферу печали. В груди собралась тяжесть, но я была готова петь:

— О судьбе поведает цыганка,

Нам расскажет все как на духу,

Вывернет всю душу наизнанку.

Да говорит ли правду? Не пойму.

Нам вещает золотые горы

И любовь, которая сильней,

Чем любые темны наговоры,

Чем вся зависть черна от людей.

За руку сожму и улыбнусь я.

Видишь, нас хорошее лишь ждет.

Ну же, милый друг, ты ей не хмурься,

Нас удача в гости позовет.

Слова легко ложились на музыку. Печально улыбалась, смотря в стену невидящим взором. Нянечка часто пела мне этот романс. Еще одна история, в которой любовь побеждает все. Как бы и мне хотелось когда-нибудь встретить такого человека, рядом с которым мне все будет нипочем. Любые преграды, любые стены.

— О судьбе поведает цыганка,

Нам расскажет все как на духу,

Вывернет всю душу наизнанку.

Да говорит ли правду? Не пойму.

Ночь сокроет страхи и потери.

Главное, что ты со мной, мой друг.

Справимся. Мы вместе. В это верю.

И станцуем звонкий вальса круг.

Поцелуй же, друг, сомкни объятия.

Нам с тобой теперь все нипочем.

Ты не верь в старинные проклятия.

Мы любовь заклятьям предпочтем.

— Спасибо, Аврора, — сухо протянула королева.

— Разрешите, Ваше Величество? Я хотела бы поговорить с вами. Наедине, — обернулась я к женщине.

— Я ничего не скрываю от своих фрейлин, — отозвалась она, взяв со столика карты.

Девушки переглянулись и противно захихикали, пересаживаясь ближе к королеве. Никак не отреагировала на слова Ее Величества только та самая смуглянка. Подойдя к окну, она будто вообще абстрагировалась от всего того, что здесь происходило.

Фразу, произнесенную королевой вслух, никак по-другому я трактовать не могла. Она хотела, чтобы я говорила при всех. О личном. При всех. Раньше она мне казалась более милой, мягкой, а сейчас будто прилюдно выказывала свое недовольство мной. Что-то сродни пощечине.

Проглотив ком в горле, вдохнула, выдохнула и расправила плечи, пытаясь собрать воедино все оставшиеся силы. Меня не должно волновать отношение королевы. Не должно и не будет.

— Я хотела просить у вас разрешения отправиться на несколько дней обратно в пирство…

— Об этом не может быть и речи, — перебила меня женщина, даже не дослушав.

— Дело в том, что…

— Мне известно о смерти Пира де Ламаш, но на похороны вы опоздали. А сейчас ваше присутствие там уже ни к чему. — Холод ее голоса поражал. Неужели можно быть настолько жестоким человеком? — Отправляйтесь готовиться к балу. Сегодня вы сопровождаете меня. Камила, вы тоже.

— Но траур…

— Это приказ.

Сделав реверанс, я направилась следом за смуглянкой. Шли в молчании, да и не хотелось ни о чем говорить. Слезы душили, причиняли боль, вынуждая жмуриться.

— Примите мои искренние соболезнования, Леди де Ламаш. Я не могу представить, насколько вам тяжело, — произнесла девушка.

Она шла на полшага впереди меня. Мои губы скривились, но я все еще сдерживала слезы.

— Благодарю вас, — прошептала, не имея сил на что-то большее.

— Меня зовут Камила Гирей, леди го Фише.

— Аврора Киет, леди де Ламаш. Вы не из нашего королевства? — удивлялась вяло.

— Нет. Я приехала по приглашению, но, признаться, уже сто раз пожалела об этом, — горько усмехнулась Камила.

— Почему?

— Потому что в этом королевстве ухаживания мужчин не заканчиваются знаками внимания.