Чудачка - Юлия Фирсанова Страница 18

— Тогда любуйся, сколько хочешь, а с меня хватит! — рявкнул Виндер и снова присосался к кувшину, ставя градусную точку в разговоре. Держал он емкость одной рукой, а пальцы второй сложил в странное сплетение. Пусть оно не было похоже на привычные Наде, однако девушка безошибочно истолковала знак, как грубый посыл.

Понимая, что ничего изменить не сможет, Надежда печально повинилась перед Силами, отключившими трансляцию:

— Простите, я все испортила. Совет плохой дала, хорошего человека расстроила, работу вам сорвала.

— Ты попробовала, — закружились сочувственным голубым хороводом Силы Двадцати и Одной. — Мы часто не понимаем людей. Думали, увидеть радость любимых прежде ему будет приятно, а он огорчился. Но мы не можем пробудить память прошлого у неподготовленных душ, обретших новые оболочки. Такое бремя по силам лишь богам, мудрецам и могущественным магам. А его близкие были и есть обычные люди. Им память принесет много боли, потому что они уходили в страданиях…

— Хотели как лучше, а получилось как всегда, — сворачиваясь клубочком в кресле, с грустной улыбкой процитировала Надя удивительные, нечаянно мудрые слова одного давнего политика.

— Почему ты не сказала Дарсену о нависшей опасности? Он мог бы дать совет и перестать пить? Снова начать работать с нами?.. — не оставляя попыток разобраться с человеческой логикой, спросили Силы.

— Зачем ему мои проблемы? Ему сейчас своей боли хватит. А работа… Мне почему-то кажется, он ее не бросит. Ему же, я это чувствовала, тоже было интересно. Сейчас он купается в своем горе и не хочет слышать ничего. Пусть, подождем…

— Надя, пельмешки готовы! Иди ужинать! — донесся из кухни голос матери.

— Иду! — откликнулась девушка и устремилась на манящий запах.

Домашние пельмешки с кусочком масла, тающим на горячем, исходящем паром тесте, пахли умопомрачительно. Живот у девушки заворчал, как какой-то маленький, но очень голодный зверек.

В умиротворенной тишине, запивая пельмени горячим чаем, маленькая семья поужинала. А потом мама Вера неожиданно выпалила почти в панике:

— Надюш, я все-таки чокнулась, или у нас на кухне какой-то пестрый вихрь под потолком мельтешит?

Силы издали хором какой-то странный звук, который, пожалуй, имел на планете Земля всего один знакомый Наде аналог в английском и произносился как «Упс».

Вздохнув, недоразвитая Служительница покосилась на матушку и уточнила у Сил:

— Почему мама стала вас видеть?

— Мы устранили яд, но… возможно… часть магии… — Что-то извне осталось в воде… — В металле… — Передалось с едой. Эффект должен пройти… — Наверное… — Предполагаем… — Рассчитываем… — Надеемся!.. — загалдели Силы Двадцати и Одной в свойственной им разноголосой манере, усиленной чувством вины и беспокойства.

— А теперь я еще какой-то шум слышу. Будто кто-то говорит, но неразборчиво. Слов не различить. — Голос Веры Николаевны дрогнул, ложечка, выпавшая из разжавшихся пальцев, звякнула об ободок чашки.

— Мама, ты не волнуйся. Силы говорят, что яд, который менял цвет воды, они убрали, но какая-то безопасная часть магии могла остаться в посуде. Вот она так на тебя и подействовала, дала способность видеть то, что остальные люди не видят. Ты теперь Силы немножко видишь и слышишь.

— Если этот фейерверк и вопли под потолком — немножко, — дрогнул голос матери, — то как все это воспринимаешь ты?

— Как всегда. Я привыкла. Цвета, запахи, звуки вперемешку накатывают постоянно, — просто ответила Надя и весело рассмеялась: — А иначе с чего бы я была у тебя такой странной? Добавки-то в пищу только сегодня капнули.

— Ой, Надюш, и долго у меня будет это… — подобрать подходящее словесное описание происходящему бедламу женщина затруднилась и просто вопросительно взглянула на дочку как на единственного доступного эксперта по части небывальщины.

— Они говорят, эффект может исчезнуть, — пожала плечами «переводчица» и честно добавила: — А может и не исчезнуть. Это как повезет или не повезет.

— Зато Ванюше можно не звонить. Это точно не по его части, — пробормотала себе под нос Вера Анатольевна и решительно достала из шкафа пузатую темную бутылочку с ликером. Кажется, у дамы средних лет на трезвую голову многоцветная и многозвучная реальность усваиваться отказывалась.

Мама покачала тягучий ликер в рюмашке, намекая на готовность капнуть чуток дочке. Надя помотала головой и придвинула к себе всю бутылку. Нет, не пить. Вкус спиртного девушка не очень любила, а вот богатый сливочно-кофейный аромат с нотками алкоголя ей нравился. Потому мама пила, а Надя нюхала еще с полчасика бутылку. Под ликер и велась неспешная беседа. Нет, не о Силах, увлекательной работе на них и главном вопросе дня: зачем кому-то очень могущественному понадобилось вредить Надежде, а о дачно-огородных работах и вареньях-компотах.

Касательно цветного мельтешения и стоящих за ним личностей, которые по сути ничего общего с людьми не имеют, Вера вопросов не задавала. Она откровенно призналась дочке, что ей сложно не только говорить, даже думать обо всем этом. Сразу голова болеть начинает. Потому мельтешит что-то, и пусть мельтешит, пятен-то на обоях не останется, вот и ладно. А что Надюшка с этим самым чем-то или кем-то общается, так пускай, вроде как вреда нет, одна только польза.

Почему-то заодно с ликвидацией Силами ядовитых эманаций из головы мамы Веры стал стираться и сам факт проявления магической угрозы. Нет, она вроде как не забыла его совсем, но перестала считать реальным и значимым, перестала волноваться о бывших и потенциальных будущих опасностях такого рода.

Силы спокойно выслушали слова женщины и ничуть не удивились. Наде же дипломатично пояснили: людям технических миров вообще не дано воспринимать Силы, истинную магию и прочие проявления чудесного в полном объеме. Разум реагирует столь специфично, что даже внешние проявления магии им игнорируются, забываются или истолковываются так, чтобы объяснение не выходило за рамки законов мира.

Поразмыслив, Надежда согласилась: то, что мама кое-что подзабыла и перестала волноваться за дочку — только плюс! Кстати вспомнился и недавний случай с незадачливой подругой «самоубийцей» Любашей, едва не шагнувшей из окошка и списавшей все на порчу и соперниц. Да, людям проще выдумать объяснение, чем разобраться и принять истинную природу чуда как данность. Это ей все просто и радостно, ну так она же чудачка. Потому и радуется, что чудес в ее жизни сейчас стало больше!

И пусть юрист, избалованный постоянным присутствием чудесного, ворчит про зарплату; само общение с Силами, их светлая радость и яркие многоголосые краски — вот она, истинная щедрая плата за все Надины труды, ради которой ничего не жаль. Так ведь Надежда ничем и не жертвует, потому как ужасно интересно оказалось беседовать с Силами, искать с законником Дарсеном решение для их увлекательных задачек.

Страшно Наде не было, почему-то в душе жила твердая уверенность — что бы ни случалось, ее и тех, кто ей дорог, защитят. Укладывалась спать девушка с улыбкой, и улыбка эта блуждала на ее губах всю ночь.