Родовой кинжал - Александра Руда Страница 17

— А разве существуют темные эльфы?

— Конечно, нет. Эльф — это по определению одухотворенное, светлое и высшее существо.

— А ты? — просипел гном, безуспешно пытаясь подняться и нервно косясь на Даезаэля. Видно, он верил, что тот может его добить, чисто из целительского сострадания.

— И я тоже. Просто моя светлость и одухотворенность недоступна пониманию таких ограниченных личностей, как… как некоторые. И тебе лучше не языком трепать, а попросить кого-то нас подвезти. А то мы не успеем к завтраку.

— Ехать будет нечестно, — сказала я. — Капитан приказал нам этот отрезок дороги пробежать. Давайте его хоть пройдем.

— Проедем, — простонал Персиваль. — У меня есть с собой несколько монет. Доедем до поворота перед харчевней и немного пройдем.

— Я так не могу. Ведь капитан заботится о нашей будущей безопасности! Как мы сможем сбежать в случае чего, если не будем тренироваться? — горячо сказала я. — Пойдем, я уверена, что уже немного осталось.

— Я еду, — сказал эльф.

— А она нас заложит капитану, и что он тогда придумает — страшно представить. Если ехать, то только всем, — обиженно надул губы Персиваль.

— Не суди по себе, я совсем не собиралась ябедничать, — укоризненно сказала я. — Хотите ехать — поезжайте. А я пойду.

— Как ты дожила до своих лет с такими представлениями о жизни? — уныло спросил Даезаэль, толкая носком сапога гнома, чтобы тот резвее шевелился.

— Нормально дожила, — резче, чем хотелось, ответила я. — Но своей честью я не намерена поступаться. Я знала, что на этой работе будет тяжело, и готова преодолевать трудности, а не бежать от них.

— Пафос, пафос, пафос, — издевательски развел руками эльф. — Только разве поможет нам этот пафос поднять эту тушу с дороги? Да еще так, чтобы она при этом шла?

— Я не она, — прохныкал гном.

— Какой из тебя мужчина? А туша — это она. — Даезаэль сплюнул. — Вставай.

— Может быть, ты ему поможешь? — попросила я. — Ведь есть у целителей приемы, которые помогают переносить тяжелораненых?

— Он не тяжелораненый, и я не намерен тратить на него свою магию. Она мне самому пригодится. Хотя… — Эльф развел руки, промурлыкал мелодичную песенку, и Персиваля резко подняло с дороги и поставило на ноги. Целитель с видимым удовольствием дал страдальцу пинка. — Пошел!

— Я никогда не ходил дальше, чем в мастерскую, — хныкал гном, плетясь впереди нас. Иногда Даезаэль подталкивал его в спину, и это немного ускоряло наше передвижение. — Почему вы так со мной? Ты же целитель! Ты должен быть милосердным.

— Маме своей жаловаться будешь, — спокойно ответствовал эльф. — Или капитану. А мне не надо. Я жалобы мимо ушей пропускаю, это у меня профессиональное.

— Как мимо таких ушей можно хоть что-то пропустить? — с новыми силами возопил гном. — Они же у тебя как лопухи!

— Ты — дурак и неуч, — констатировал Даезаэль. — Лопухи имеют совершенно другую форму. Учись оскорблять тонко, гора сала.

— Я не гора сала, я просто упитанный!

— Ребята, — вмешалась я, — учтите, чем больше сил вы будете тратить на ругань, тем меньше у вас их останется на путь.

— Вот поэтому ты так долго молчала! — напустился Персиваль уже на меня. — Ты знала этот секрет и молчала! Молчала специально, чтобы оставить себе больше сил!

Я пожала плечами, не опускаясь до перепалки.

Так мы и шли, точнее, еле-еле плелись, и дорога казалась бесконечной. Абсолютно все проезжающие и проходящие мимо обгоняли нас, даже матери с маленькими детьми шли быстрее. Гном ковылял, смешно расставляя ноги, а Даезаэль иногда останавливался и срывал клейкие листочки с кустов или вырывал молодую травяную поросль. Тщательно отряхнув зелень от пыли, эльф с унылым выражением лица отправлял добычу в рот.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Ем. Видишь ли, я уже распрощался с мыслью о том, что нам достанется завтрак. Хорошо, если мы придем до того, как капитан решит, что ждал нас достаточно, и отправится в путь. Ни догонять фургон, ни платить неустойку за дезертирство с королевской службы я не намерен. А молодая зелень — это витамины. Хоть и горчит немного.

— Это только эльфы могут питаться такой дрянью, — прохныкал гном. — А я хочу горячую яичницу на сале. И молока с медом!

— Хоти, — милостиво разрешил целитель.

— Ну все, — сказал Персиваль, падая. — Я больше и шага не сделаю. Все, я теперь точно умираю.

— Не умираешь. — Даезаэль облюбовал веточку какого-то куста и принялся грызть ее с задумчивым видом.

— Я натер штанами между ног! — заорал гном. — Это хуже, чем смерть!

— Я уже предлагал добить тебя, чтобы не мучился, — предложил милосердный целитель.

— Ты же целитель! Как ты можешь убивать!

— Ну если ситуация требует, то могу. Или вот она тебя добьет, ей можно. — Даезаэль указал на меня свежесорванной веточкой и засунул ее в рот.

— Снимай штаны. — Я поняла, что другого выхода нет. — Попробую тебя подлечить. Раз наш штатный целитель не хочет…

— Мне лечить у гномов между ногами не позволяет вера, — лицемерно вздохнул Даезаэль. — Но я с удовольствием на это посмотрю.

— Извращенец, — припечатал гном.

— Вовсе нет! Просто это будет мерзкое зрелище, которое еще раз докажет мне, что ничего хорошего в этой жизни нет.

— Персиваль, раздевайся. С такими ранами ты не сможешь идти дальше! Давай я тебя подлечу, и, возможно, мы даже успеем к концу завтрака, — уговаривала я, видя, что он колеблется. — Не смущайся и не воспринимай меня сейчас как девушку, я целитель… или, во всяком случае, человек, имеющий начальную целительскую подготовку.

Густо-густо залившись краской стыда, зажмурив глаза, гном неохотно стянул с себя штаны. Зрелище вовсе было не мерзким — обычные кривоватые волосатые мужские ноги, — хотя и малоэстетичным.

— Тебе придется купить себе новые штаны, помягче, — сказала я, заканчивая исцеление. Оно выдалось тяжелым, я не могла, по привычке, приложить руки к пострадавшему месту — боялась, что гном этого просто не выдержит, и все пойдет насмарку. Лечение на расстоянии давалось мне крайне трудно, но, когда я краем глаза заметила, что наблюдавший за процессом эльф одобрительно кивает, это придало мне уверенности и сил.

— Эти штаны хороши для работы, — объяснил Персиваль прерывающимся голосом. — Я же не думал, что буду бегать! Поэтому других с собой и не брал, у меня все штаны одинаковые.

Все еще бордовый от смущения, гном принялся одеваться.

— А чего ты такой красный? — спросил проницательный эльф. — Подумаешь, разделся. Или ты еще нецелованный? Да? Аха-ха-ха!

Я впервые видела, чтобы Сын Леса проявлял столь позитивную эмоцию, даже несмотря на то, что смех его звучал откровенно издевательски, поэтому просто им любовалась. Сейчас Даезаэль был похож на обыкновенного эльфа: зубы белели в ослепительной улыбке, глаза будто излучали свет, а смех звучал переливами серебряных колокольчиков.