Избранница стража мглы - Валерия Чернованова Страница 17

Черной стрелой Демон летел сквозь чащу, тяжелыми ударами копыт сотрясая землю. Разлапистые деревья, густые кустарники проносились перед глазами стража, сливаясь в сплошную изумрудную массу. Гончие мчались, кто впереди, кто следом, оглашая окрестности дружным лаем, и напоминали рыжие пятна, в беспорядке разбросанные по темной глади леса.

Опаль слушала его, но не слышала… Мужчина остервенело вонзил шпоры в бока своего скакуна, и Демон, перелетев через корягу, понесся дальше, как будто именно он, а не его одержимый преследованием жертвы хозяин первым стремился настичь животное. Это был крупный олень с большими ветвистыми рогами, из последних сил боровшийся за жизнь, которую стражу не терпелось отнять. Маркиз надеялся, что охота поможет хотя бы ненадолго отвлечься от навязчивых мыслей об Александрин, сотрет, пусть и на короткое время, воспоминания о молодом, совершенном теле, жаждущем его ласк. То еще испытание — каждую ночь наблюдать за невестой, сходящей с ума от желания, и не сметь к ней прикоснуться.

Иначе уже точно было себя не сдержать.

Страж и сам не мог толком объяснить, почему его так тянет к этой незнакомой, вечно настороженной, опасающейся всех и вся девушке. Так непохожей на дерзкую, бесстрашную красавицу Серен, которую он по-прежнему горячо любил. И отступать от задуманного был не намерен. Вероятно, причина временного умопомрачения кроется в чарах ведьмы, что должны были связать его и мадемуазель ле Фиенн.

А вот к Опаль после знакомства с невестой Моран окончательно охладел. Когда-то давно она действительно была ему интересна. Или же просто привлекала ее доступность. В то время маркизу нужен был кто-то, кто угодно, чтобы забыться. И дочь соседа подвернулась так кстати. Сама добровольно преподнесла ему себя, взамен не требуя ничего. Вот только очень быстро это щенячье обожание в глазах девушки наскучило магу и, даже более того, начало раздражать.

Опаль как должное приняла его решение снова вступить в брак, и маркиз уж было успокоился. Но сегодня, вслушиваясь в милое щебетание прекрасных дам, понял, что де Вержи не смирилась.

Моран направил своего коня вниз по крутому, поросшему густой травой склону. Адриен отстал, впрочем, как и остальные участники охоты. Оставил его светлость наедине со своими мыслями.

Поглощенный размышлениями и преследованием животного, страж не сразу уловил перемену в окружающем мире. Не сразу заметил, что краски поблекли и все вокруг сделалось черно-белым. Тревожно зашумела листва в высоких кронах. Потускнело солнце, еще минуту назад разливавшее свой янтарный свет по всему Артонскому лесу. К горьковатому запаху грибов и мха, окутавшего вековые стволы деревьев, теперь примешивалось тошнотворное зловоние.

Его мог источать только демон.

Зловоние едва уловимое, а значит, расстояние до твари было неблизким.

Не прошло и секунды, как грудь прошила знакомая острая боль, словно меж ребер всадили кинжал. По самую рукоять. Так происходило всякий раз, когда где-то в окрестностях появлялся демон. И единственное, что могло ее унять, — это уничтожение исчадия мглы.

Наверняка то же самое сейчас испытывал и Адриен.

Моран стиснул зубы, чтобы не закричать. Зажмурился на миг, впитывая в себя окружающие запахи и звуки, пытаясь понять, откуда несет демоническим смрадом.

Обжигающей лавой ярость растекалась по венам — неконтролируемое чувство, с которым невозможно совладать. Как и от боли, избавиться от него можно было, только превратив демона в прах.

Повернув коня, всадник помчался в обратном направлении, гонимый одним-единственным желанием: поскорее настигнуть жертву.

Пока последняя сама не превратилась в охотника.

Я стояла, не в силах пошевелиться. От неожиданно нахлынувшего осознания, кому по глупости пришла на помощь, тело сковал дикий, первобытный ужас. В чертах маленькой девочки, еще мгновение назад заливавшейся горькими слезами, не было ничего человеческого. Вот ее губы растянулись в хищной улыбке, обнажив желтые острые клыки, с которых текла слюна. Там, куда она падала, оставались выжженные прогалины. Вместо носа у «малышки» зияла дыра, черным цветом контрастировавшая с мертвенно-бледной кожей. И глаза… Опасные, безумные — в них застыла бесконечная тьма.

Осклабившись, лжестрадалица медленно поднялась и протянула ко мне руку. На моих глазах маленькие детские пальчики стали вытягиваться и превращаться в кривые когти. Я отпрянула, едва не закричав. И рада была бы, но меня сковал страх, не давая вырваться наружу ни одному звуку.

Еще шаг, за ним другой… Демон двигался со мной в унисон, как будто, издеваясь, намеренно копировал мои движения. Наверное, хотел позабавиться, насладиться моей беспомощностью, прежде чем разорвать в клочья.

Глупо, конечно, но следовало хотя бы попытаться бежать. Но только от одной лишь мысли повернуться спиной к твари, с которой ошметками спадала человеческая личина, обнажая истинную омерзительную ипостась, становилось невыносимо жутко. Ноги ни в какую не желали слушаться.

И я продолжала трусливо пятиться, ощущая, как от страха немеет тело и слезы обжигают глаза. Где-то глубоко внутри теплилась надежда, что Моран, аки бесстрашный рыцарь, примчится меня спасать. Успеет.

Но он не успел… Зацепившись за корень кряжистого дуба, укрытый жухлой листвой, оступилась и бесславно упала на землю. Последнее, что увидела, — как тварь, истошно взвизгнув, наверное, таким образом выражая восторг и предвкушая победу, метнулась в мою сторону.

Зажмурилась, прощаясь с жизнью, понимая, что спасения от демона мне уже точно не будет, и услышала, как радостный визг сменился яростным рыком. Грудь в том месте, где кулон касался кожи, обожгло, словно раскаленным железом. А в следующее мгновение я чуть не ослепла и была вынуждена прикрыть глаза рукой: сноп света вырвался из заключенного в золотую оправу камня, накрыв меня мерцающим куполом.