Сумерки эльфов - Жан-Луи Фетжен Страница 17

— Что-то не так?

Рыцарь вздрогнул и снова покраснел — оказывается, уже больше минуты он, сам не сознавая того, молча смотрел на королеву Высоких эльфов. Ллиэн рассмеялась уже более откровенно, забавляясь его замешательством.

— Кажется, любезный рыцарь, ваш конь успокоился. Может быть, вы доскачете до Тилля и попросите его сделать остановку, чтобы подкрепиться?

Утер Бурый ответил резким кивком и пришпорил коня. Ллевелин, подъехав к королеве, занял его место.

— Красота вашего величества не оставляет равнодушным никого из людей, — заметил он, улыбаясь.

— Так говорят, — ответила Ллиэн, возвращая ему улыбку.

— Тем лучше. Может быть, их будет легче привлечь на нашу сторону, если дело примет скверныйоборот.

Королева Высоких эльфов нахмурилась.

— Утер — один из двенадцати стражей Великого Совета. Он друг эльфов, но также и гномов. И это очень хорошо. Я бы не хотела сделать ничего, что могло бы изменить такое положение.

— Простите меня, королева, — прошептал Ллевелин.

Он придержал своего коня, чтобы между ним и Ллиэн осталась прежняя дистанция. Однако в глубине души он понимал, что прав. Мало кто из людей-мужчин мог устоять перед красотой эльфийских женщин. Поэтому большинство знатных дам Логра издавна старались, чтобы больше нравиться своим мужьям, подражать бледности, изяществу и безмятежному спокойствию тех, кого человеческие легенды порой называли феями, порой — ундинами, сильфидами, белыми дамами или духами леса. Отсюда в королевстве повелась мода на батистовые сорочки, покрывала из тонкого льна, закрывающие голову и шею и делающие лица более узкими, на длинные рукава, полностью скрывающие руки и доходившие до кончиков пальцев, или высокие остроконечные шляпы с вуалями,- одним словом, на все, что помогало казаться выше, тоньше и бледнее. Девушки пудрили лица и почти ничего не ели — вплоть до голодных обмороков, и страдали в тесных узких платьях, в которых невозможно было свободно дышать. И все только для того, чтобы походить на эльфиек…

Ллевелин пожал плечами. Что бы там ни говорила королева, ни один молодой человек не устоял бы перед эльфийкой — если только не боялся эльфийских чар… А такое тоже нередко бывало.

Окрик, раздавшийся впереди, отвлек Ллевелина от его мыслей. Утер и Тилль-следопыт нашли убежище, где можно было остановиться на отдых.

Это оказалась пастушья хижина, где зимой никто не жил, сложенная из грубых камней и почти не защищавшая от ветра и дождя. Однако на короткое время она могла бы дать иллюзию тепла и уюта.

Поскольку хижина была совсем маленькой, эльфы, для которых дождь совершенно не был помехой, остались снаружи вместе с лошадьми.

Гуирр — паж рыцарей — пытался разжечь в хижине огонь, что, учитывая окружающую сырость, было настоящим подвигом, и когда ему наконец это удалось, все собравшиеся наградили его аплодисментами. Мьольнир сменил промокшую одежду, но продолжал ворчать до тех пор, пока высокий паж гномов в красной ливрее не принес первый кувшин вина из съестных припасов.

Вскоре из хижины послышался смех и веселые возгласы. От небольшого костра вовсю валил дым. К нему примешивался дымок от трубки Цимми. Легкий медовый запах табака был приятным и успокаивающим. Эльфы, сидя у порога хижины, тоже ели и перебрасывались шутками, явно желая развеселить гномов; потом королева Ллиэн и сама рассмеялась, услышав смешную историю, рассказанную мастером-каменщиком Цимми, а следом за ней расхохотались и остальные.

Все еще улыбаясь, Ллиэн протянула длинную изящную руку к Родерику, сидевшему недалеко от нее, по другую сторону порога, и прикоснулась к его руке, обтянутой прочным кожаным нарукавником.

— Могу я попросить у вас, рыцарь, серебряную монетку?

Родерик и другие участники экспедиции удивленно взглянули на нее, но королева, продолжая улыбаться (при этом в уголке ее губ появлялась легкая складочка, которую Утер находил очаровательной), повторила:

— Пожалуйста, дайте мне серебряную монетку, мессир.

— Да, конечно, — пробормотал Родерик.

Он начал рыться в своей сумке, ища кошелек, но Утер, опередив его, протянул королеве свою монету.

— Пожалуйста, мадам.

Ллиэн поблагодарила его изящным кивком, взяла монету кончиками пальцев и показала ее всем собравшимся.

— Вы видите ее, мессиры? Серебряная монетка, совсем новая!

Она позвала в свидетели Фрейра, и варвар с довольным смешком подтвердил, что монета настоящая. Он даже попробовал ее на зуб.

— Благодарю вас, господин Фрейр, — сказала Ллиэн, забирая монету и сжимая ее в правой руке. — Значит, она не фальшивая? Настоящая королевская монета?

— Да, будьте уверены!

Королева с легкой усмешкой подмигнула Утеру, потом подняла левую руку и щелкнула пальцами. Когда она разжала правую руку, на ее лице появилось разочарование.

— Ах, какое несчастье, мессир Утер! Ваша монетка… прекрасная серебряная монетка…

На ее ладони лежал обычный медный грош.

— Ну и ну! — воскликнул Фрейр. — Вы это видели? Видели?

Ллиэн улыбнулась, но тут же укоризненно нахмурилась.

— Господин Фрейр! Как вам не стыдно! Вы забрали монетку мессира Утера?

— Я?

Эльфийка обошла вокруг костра, приблизилась к варвару-гиганту и запустила руку в его густую шевелюру.

— Вот она! — воскликнула Ллиэн, снова держа в руках монету из серебра.

Фрейр, как громом пораженный, посмотрел на нее, но потом оглушительно расхохотался, а к нему присоединились и остальные.

Цимми улыбался уголками губ — он был слишком ошеломлен, чтобы смеяться во весь голос. Конечно, это был нехитрый трюк, из тех, что показывают детям бродячие фокусники, но, однако, он не мог понять, как эльфийке это удалось. Он набивал трубку, продолжая размышлять над этим вопросом, не обращая внимания на смех и возгласы остальных.

Тилль-следопыт тоже не смеялся.

Он молча встал, принюхиваясь к запахам, принесенным ветром, словно гончая, и пристально вглядываясь в затянутый тучами горизонт.

Здесь кто-то был.

Еще со вчерашнего дня он ощущал чье-то чужое присутствие. Кто-то следовал за ними, держась на достаточно большом расстоянии, чтобы его не было видно сквозь туман, но все же был здесь, скрытый и молчаливый.

Следопыт вернулся к хижине и слегка дотронулся до плеча королевы Ллиэн.

— Нас кто-то преследует, — сказал он. — Скорее всего, человек. Он один, едет верхом на лошади.

— Ты уверен?

Следопыт улыбнулся, и Ллиэн пожалела о своем вопросе. Тилль никогда не ошибался.

— Убить его? — спросил он.

— Зачем? Может быть, это просто совпадение. Какой-то путешественник едет той же дорогой, что и мы. И потом, раз уж речь идет о человеке, то пусть решение принимают люди. Мы докажем, что не собираемся ничего предпринимать втайне от них… Мессиры!