Gaudeamus igitur - Лариса Телятникова Страница 17

— Да не за что…

Он отошел, посматривая на меня все с той же непонятной ухмылкой. Ухмылка мне не понравилась; впрочем, сам магистр тоже большого впечатления не произвел, так что на причуды его мимики мне было чихать с Солнечного шпиля. Весело человеку — вот и славно. А нам работать надо.

Пятнадцать шагов. Хм… Приблизительно зона кончается вон там. Значит, крокозюбриков в ней остается навалом — и все, что характерно, разные. Замучаешься описывать… Вообще, что это за олимпиада — по некромантии или по бестиологии? Описывай тут, понимаешь, всяку мрысь, мнемо-образы создавай!..

Вот так ругаясь про себя, я споро творила заклинание. Два слова, жест, еще четыре слова; завершающая руна вспыхивает синим. Отлично. Мнемо-экран у нас готов. Ну-ка, кого первого опишем?

«Крокозюбрик № 1. Летающий. Крылья серо-зеленого цвета, треугольной формы; на левом крыле четыре… нет, три… нет, четыре пятна темно-серого цвета…»

Пронумерованный крокозюбрик дернул крыльями, спешно уносясь в прекрасное далеко. Я, не сдержавшись, ругнулась: еще бы, только-только созданный мнемо-образ так и застыл на стадии невнятной раскоряки. Правда, крылатой и нужного серо-зеленого цвета.

Поискав внутри описанной области крокозюбриков такого же вида, я поняла, что улетевший был личностью неординарной. Второго такого же больше не имелось. От души помянув асоциального летуна по-гномьи, я принялась описывать другого, на этот раз прыгательного.

Мрыса с два! Эта прыгучая пакость ускакала, едва я успела набросать первую пару штрихов. Прочие крокозюбры тоже не горели желанием запечатлеться в веках; сжавшись в единую кучу, они скоренько отступали-отпрыгивали-отлетали-закапывались как можно дальше, постепенно подступая к воображаемой границе в пятнадцать шагов.

Этак мне и вовсе некого описывать будет! Я наскоро проглядела созданные мнемо-образы… не-э, за такую халтуру мне и полбалла не дадут. Особенно за образ всей кучки в целом: там вообще было ничего не разобрать, окромя множества сверкающих глаз.

Да уж. А если в кучу сгрудились малые, сдайся, маг, замри и ляг! Хм. «Замри и ляг…» А фраза-то ничего, может, даже и поэтическая! Вот что означает напряжение мозгов — хоть что-нибудь дельное, родится!

Надо будет не забыть Полин прочитать.

И тут мне неожиданно повезло. Метрах в двух от стены в почве возникло некое шевеление; в стороны полетели комки земли, и из образовавшейся лунки наружу выбралось очередное серое создание. Складчатое, как собаки-охранцы восточной породы, с торчащими вверх острыми ушами, чем-то напоминавшими копейные жала. Я взмахнула руками, создавая основу для образа, — и тут меня посетила совершенно жуткая мысль.

А ну как сейчас и это свалит? Кого мне тогда прикажете описывать?!

Мельком я глянула на остальных крокозюбриков. Вся кучка уже благополучно перевалила за границу и теперь зыркала оттуда многочисленными глазами. Новоприбывшее же создание никуда сваливать не собиралось; сусликом стоя посреди равнины, оно нахально рассматривало меня сквозь прозрачную стену.

Кажется, мне действительно повезло. Это был один из тех не шибко многочисленных экземпляров, которые, если рождаются людьми, являются на лекции за пять минут до конца, приходят на свидание ровно через час после ухода девушки, а старую новогоднюю елку выбрасывают только потому, что новую, оказывается, некуда ставить. Но кто его знает, — может, и этому припрет? Вон те тоже сперва так медленно телепались, а теперь поди догони!

Лучше мы его поймаем и спокойненько зарисуем. Меньше нервов, больше баллов… мы же, в конце концов, и впрямь на некромантии, а не на бестиологии! Когда это некроманты отличались любовью к подопытным экземплярам?

Конечно, может и влететь, но… Я озабоченно покосилась на прочих студентов. Народ работал, ничуть не заморачиваясь по поводу стенок и границ, и я немедленно испытала укол зависти. Ладно, им хорошо, они, может, привычные — а я не некромант, я боевой маг! Мне проще работать, когда материал находится под руками…

Некромант завернул на обратный круг; я мельком глянула на его холеную физиономию и решилась. Мрыс с вами. Меня тоже чему-то учили. Может, конечный результат и хуже, чем у вас, но сдаваться без борьбы я не собираюсь!

Вспомнив все, что говорил на лекции гном, я шагнула вперед и раздвинула стену руками. «Точно занавеску», — мелькнуло непрошеное сравнение. Заклинание само легло на язык; секунда — и в кончиках пальцев закололо отдачей. Стена повиновалась так охотно, что я мигом вспомнила родную элементаль.

«Нет, оно, конечно, будет не совсем честно, — покаянно подумала я, перешагивая порог. — Нам сказали рассматривать снаружи, а не лезть внутрь. Но я же не виновата, что они все так проворно смылись!»

«Сейчас, — успокаивающе бормотала совесть, — сейчас, только этого поймаю и вернусь…»

Глядишь, и баллы с меня не снимут.

За сорок лет работы в некромантуре председатель жюри видел очень и очень многое. Удивляться хоть чему-нибудь он разучился уже на второй месяц практики; до сих пор он был твердо уверен, что раз даже десяток голодных вурдалаков не сумел вывести его из равновесия, то сделать этого не сможет и вовсе никто.

Он ошибался.

Когда рыжая первокурсница (Академия, кажется? Ну да, ну да… Рихтер, Шэнди Дэнн…) спросила у него, как далеко нужно заглядывать за стену, магистр едва сдержал пренебрежительный смешок. Девица явно набивала себе цену, пыталась произвести необходимое впечатление, ибо магистр отлично знал, что даже и дипломированный профильный специалист не сумеет заглянуть на ту сторону дальше чем на десять шагов. Все. Вот вам и граница. А уж двадцатилетняя девчонка, не проучившаяся еще и года…

Да она хоть за шаг рассмотреть-то сможет?

Магистр прошел до конца зала, отвечая на редкие вопросы адептов. Мельком просмотрел мнемо-образы; ребята в этом году подобрались талантливые, с явным некромантическим уклоном. Хотя… Кто же отправит на олимпиаду по некромантии, ну, скажем, боевого мага? То есть отправить, конечно, можно, но есть ли в этом хотя бы крупица здравого смысла?

Чародей повернул назад, к столу. Сделал несколько шагов, собираясь посмотреть, чего там такого выглядела рыжая нахалка.

Это случилось прямо на его глазах. Девица шагнула к стене вплотную, подняла руки — а в следующий момент она легко развела их в стороны, как будто раздвигая оконные занавеси. Ткань мироздания пошла складками, открывая проем. В него девица и шагнула, быстрее, чем магистр успел сказать хотя бы единое слово.

Очнувшись, он дернулся вперед, но было поздно. Стена снова сделалась монолитной: магистр почувствовал это, что называется, на собственной шкуре, качественно приложившись о стену лбом.

Не обращая внимания на свежий синяк, магистр приник к стене лицом. На мгновение в сером тумане мелькнула рыжая коса; а потом, сколько он ни вглядывался, не было видно вообще ничего.

Ничего.