Убить нельзя научить. Спартакиада для варваров - Ясмина Сапфир Страница 17

Из кромешной мглы послышался дикий крик, раздался треск, полыхнуло оранжевым и… Академия Всего и Ничего появилась из темноты, замигала, как новогодняя елка.

Справа от автобуса трясся, словно эпилептик, черноволосый леплер. Длинная коса его расплелась и стояла над головой веером. Между прядей, весело потрескивая, пробегал ток. В воздухе отчетливо пахло палеными волосами. Я почему-то подумала, что в таком виде электрику впору играть королеву Набу из старого земного фильма «Звездные войны». Играть даже без грима – лицо леплера приобрело оттенок мела само собой. Он то и дело приплясывал, когда разряды искрили на его высоких ботинках с металлическими клепками или пробегали по пряжкам семи ремней. Меньшее количество эта раса просто не носила. Считала ниже своего достоинства.

Заметив нас в окне автобуса, леплер исторг полный трагизма вздох, махнул рукой и сообщил в ночь:

– Ну да! Это же из Академии Войны и Мира пожаловали! Чего еще я ожидал? Еще легко отделался. Можно сказать, родился в рубашке.

– Мардерик Паструм? – высунулся из окна Бурбурусс.

Леплер отшатнулся так, словно Генерал мог схватить его и втащить в автобус.

– Д-да, – произнес Мардерик, постукивая зубами – то ли из-за полученного удара током, то ли от счастья, что видит нашу теплую компанию.

– Привет тебе от брата! Он по-прежнему трудится на благо нашей великолепной, не побоюсь этого слова, ноговырывательной… ой, сногсшибательной Академии! – выкрикнул Бурбурусс так, что местные студенты и преподы повысовывались из окон вуза и резко спрятались назад.

Мардерик приподнял кустистые брови, нервно переступил с ноги на ногу, подпрыгнул, когда разряд перескочил с клепки на клепку, и пораженно уточнил:

– А он что? Еще жи-ив?

На последней фразе леплер сорвался на фальцет и затих, глядя на нас широко распахнутыми глазами.

Бурбурусс небрежно повел плечами, отчего оконная рама слегка покосилась и жалобно скрипнула, и хмыкнул:

– Да живее всех живых! Куда ж он денется! Ну, получил по башке пилками для ногтей, карандашами и бронзовыми стаканами для них. Подумаешь, дело! Стаканы весят не больше семи килограммов каждый. Пилки и карандаши застряли у Федерикка в космах. Ты даже не представляешь, как красиво это смотрелось в прическе! На земле есть такие девушки легкого поведения – кексы называются…

– Не кексы, а кейсы, – деловито поправил Генерала Ламар.

Эйдигер хохотнул, Вархар поддержал. Мардерик попятился и уточнил:

– Вы хотели сказать – гейши, что ли?

– Точняк! – гаркнул на всю Академию Бурбурусс, и столб рядом с Мардериком заскрипел и покосился. Леплер попятился снова, развернулся и бросился бежать, крикнув через плечо:

– Я рад, что брат еще жив! Мама уже хотела оплакивать его… Надо срочно ее обрадовать… Пока я сам еще в состоянии, мало ли сколько вы прогостите…

Я перевела взгляд со сверкающих пяток Мардерика – в прямом смысле сверкающих, по ним все еще пробегали разряды тока – на Академию.

При свете она выглядела еще более несуразной, нежели в темноте.

Казалось, кто-то смешал четыре-пять зданий и в произвольном порядке слепил из них нечто целое.

Купола громоздились на черепичных крышах, рядом с трубой. Острые пики башен выстреливали наискосок, прямо из стен. Витражи соседствовали с резными деревянными ставнями. Покатые, покрытые то ли шифером, то ли чем-то похожим крыши венчались очередными золотыми куполами.

– Вот до чего доводит беспорядочная эпиляция! – Бурбурусс выпрямился, ткнул пальцем-сарделькой в потолок, и… покрывало медленно сползло с его мощной фигуры. Не сразу поняла я – о чем толкует Генерал. На вид он не то чтобы не эпилировался, скорее наоборот, напоминал обезьяну. Но Вархар перевел нам с Олей с варварского языка на человеческий:

– Он хотел сказать – аннигиляция. Эти чудики время от времени случайно, забывшись, аннигилируют Академию. А уж на экзаменах испарить полкорпуса – вообще милое дело. Потом восстанавливают, по памяти. Ну а память у бабы какая?

– Де-ви-чья!

В последнем слове не ошибся ни Ламар, ни Бурбурусс, ни Слася, которая под шумок не только оделась, но и вернула себе булаву.

– Положи на место! – рявкнул на нее Вархар.

– Ой!!! Ну не на это же! – взвизгнул Ламар и нырнул в окно, как пловец ныряет в бассейн.

Эйдигер пожал плечами и гаркнул брату:

– Да ладно тебе! Может, булава решила, что твоя нога – ее любимое место… Так сказать, место славы…

Ламар ответил – очень громко и очень забористо. На последнем витиеватом пассаже его перебил тонкий, как стручок, истл с длинной рыжей гривой, собранной в аккуратный высокий хвост.

– Мы тоже очень рады вас видеть, – сказал он так, словно произносил речь смертника, чья голова уже лежит под гильотиной.

Даже не так. Словно обращался к этой самой гильотине.

Ламар выпустил в воздух еще несколько забористых фраз. Вархар высунулся в окно и рявкнул:

– Ведите нас в спортивное общежитие!

– А может, не надо? – жалобно простонал истл, нервно теребя ворот светлой рубашки. – Там только что сделали ремонт… У нас есть еще два прекраснейших, удобнейших общежития… А?

И он окинул автобус тоскливым взглядом человека, понимающего, что все худшее впереди. Впереди скандров. Их руки, способные сломать и уничтожить что угодно в радиусе многих километров, их не менее «талантливые» ноги и бронебойные лбы. Не говоря уже о дереве-талисмане команды. Оно приехало вместе с нами на крыше, а в ветвях всю дорогу сладко проспал Олин кот – Лучик.

– Надо-надо! – проникновенно заверил Вархар. – Заодно и проверим качество ремонта.

Истл вжал голову в плечи и обреченно произнес:

– Ага… я понимаю… Мне Гвенд уже рассказывал.

– Гве-енд! – хором воскликнули Вархар с Эйдигером. У ближайшего здания покосилась башня и повисла горизонтально.

– Ага, – вздохнул истл. – Если что, меня зовут Чарм Ларри. – Я – ваша местная жертва… ой… ваш местный провожатый и организатор Спартакиады.

Ольга

Разгрузка нашего автобуса прошла не менее феерично, чем посадка.

Мы с Алисой наблюдали за тем, как шарахался Чарм от каждого спортсмена родной сборной, и понимали – надолго нервов проректора не хватит. И мы оказались убийственно правы. До Спартакиады нервная система Чарма не дотянула несколько дней – сдалась на милость перекрестных варваров.

Но вскоре два удивительных персонажа отвлекли нас от страданий проректора из Академии Всего и Ничего.

Я успела привыкнуть к тому, что все, у кого не хватало сил и выносливости состязаться с воинами из родного вуза, моментально сникали, как Гвенд. Старались не попадаться нам на глаза, спрятаться понадежней и ждать, пока варвары уедут восвояси. Но у аннигиляторов меня ждал невероятный сюрприз. И не только меня.