Игры в жизнь - Александр Чубарьян Страница 17

Неожиданно вспомнился недавний разговор с Ашотом. Интересно, а не связано ли это как-то…

Быстрый взгляд на соседа, и Анастас сразу понял, что Казарян думает точно так же.

— …молодые ребята, кровь горячая, они наших правил не знали, но все уладится со временем…

Твою мать! Это кто идет рядом с Летчиком к столу?! Худощавый парень остановился возле Заура и весело кивнул Казаряну:

— Здрасьте! — после чего осмотрел всех сидящих за столом и кивнул еще раз. — Здрасьте!

— Ты?! — прохрипел Ашот, расстегивая верхнюю пуговицу.

— Спокойно, Ашот, это наш человек, — усмехнулся Заур, — были у него ошибки, не скрою, но… в молодости мы и сами ошибались, а кто старое помянет, тому…

— …глаз выколем, — закончил парнишка. Он свободно себя чувствовал, будто стоял среди своих друзей на пикнике…

Паренька узнали все. Каждый из присутствующих видел его фотографию и знал, при каких обстоятельствах она была сделана, а некоторые видели даже запись того, что происходило напротив дома Казаряна…

Но все равно его поведение не должно быть таким!

И первый, кто об этом заявил, был Женя Банщик.

Он так и сказал:

— Ты не быкуй, веди себя поприличнее, понял? А то… — Женя скривил губы и хрустнул пальцами.

Пареньку, казалось, только это и надо было. Он довольно улыбнулся:

— А то что?

— А то сам слепым останешься. — Голос Жени слегка дрогнул, чуть-чуть, самую малость, но Анастас понял, что Женя уже жалеет, что полез на рожон.

Дурак молодой! Думал поставить на место пацана и рассчитывал, что ему в этом помогут остальные… Черта с два! Остальные-то поумнее будут, посмотрят, что из этого получится.

И пацан не заднюю включает, а наоборот, этого и добивается. Ему силу свою показать надо, чтобы все поняли — не блефует он.

А Заур не вмешивается.

Ему на Женин авторитет наплевать, ему надо, чтобы его, Заура, люди поднимались. Парнишка повернулся к Зауру.

— Ноль? — равнодушно спросил он.

Заур пожал плечами.

Летчик попытался было что-то сказать и протянул было к парню руку, но вдруг передумал и руку отдернул. Достал из кармана сигареты и нервно несколько раз чиркнул зажигалкой.

— Иди в жопу, мудак. — Парнишка спокойно смотрел на Женю, опустив руки вдоль тела, и на губах у него играла презрительная усмешка.

— Чего? — Женя привстал со стула.

Ай, Женя, Женя. Помнится, в «Олимпе» ты не переспрашивал у сидящего за соседним столиком мужика, что он сказал, а просто кинулся на него и стал метелить прямо в зале, невзирая на ментов и вышибал. А ведь он что-то менее обидное сказал, что-то вроде «Молодой человек, не хамите…».

Тогда брат рядом сидел, который прикрыть мог в случае чего, а здесь братьев нет…

— Иди в жопу, говорю, мудак, — повторил парень.

Женя отшвырнул стул и направился к пацану.

Не особо резво, отметил Анастас. Боится Женя. И надеется, что кто-нибудь влезет и остановит намечающуюся драку.

Женя хоть и дурак дураком, а чувствует своим инстинктом, что не лох этот пацан… Чувствует Женя опасность, хорошо чувствует. Поэтому и идет не торопясь, думая, что все обойдется и Заур остановит разбор.

Только Заур молчит. Наблюдает с интересом, нет, не за Женей, не за парнем, за остальными наблюдает, смотрит, как кто себя ведет.

Парень шагнул в сторону и махнул рукой.

То, что услышал Анастас, не было похоже на выстрел. Что-то отдаленно напоминающее шлепок ладонью по чему-то влажному произвела пуля, вылетевшая из пистолета с глушителем, которая вошла в грудь Банщику.

Тот покачнулся, из горла вырвался хриплый звук, он сделал еще один шаг, прижав к ране руку, потом ноги его подкосились, и он упал на землю, зацепив окровавленной рукой рубашку Кето. На рубашке остались грязно-красные полосы.

Кето молча встал и расстегнул рубашку. Снял, посмотрел на нее и накрыл ею лицо Банщика.

Угрюмо посмотрел на Заура с Летчиком, перевел взгляд на парнишку, спокойно засовывающего пистолет за ремень, и, ничего не сказав, опустился на свое место.

Зато поднялся Казарян:

— Может, растолкуете что почем, а то непонятки эти уже далеко заходят.

— Мы… — начал Заур, но парнишка перебил его:

— В общем, так, Заур уже сказал вам, что есть бригада, которая избавит вас от проблем, и это моя бригада. Я, конечно, извиняюсь, что пришлось лишить вас общества вот этого, — он небрежно кивнул на Женю, — но лес рубят — щепки летят. Пусть вас не смущает мой возраст, поверьте, если надо, мы сделаем все, но цели своей добьемся. Хызыр пусть вас не волнует, этот вопрос будет решен уже сегодня…

— Ты кто вообще такой? — Ашот смотрел на парнишку таким взглядом, что Анастас слегка толкнул его под столом ногой, мол, не переборщи.

Парнишка улыбнулся и сделал странное движение рукой, ткнув в завершение указательным пальцем на Ашота; при этом он щелкнул пальцами.

— Тебе смешно, да?!

Казарян сильно нервничал, впрочем, как и остальные: Степаныч отложил в сторону персик и нервно постукивал пальцами по столу, Кето вытирал со лба пот, Вальтер теребил медальон — что являлось признаком его неустойчивого настроения…

— Глянь себе на пузо, — кивнул парень, и все как по команде уставились на ярко-красную точку, медленно перемещавшуюся по белой спортивной куртке. — Интересно, — задумчиво пробормотал парнишка, — это просто фонарик или что-то покруче?

— Заур, — Казарян уставился на вора, — как это понимать, а? Ты пригласил нас, гарантируя своим словом неприкосновенность, а…

— Тебе что, этого идиота жалко? — скривился вор. — Я тебе твою неприкосновенность гарантировал, а не этого балабола. Я ему сколько раз говорил: будь спокойнее, не быкуй, а ему по х…ю мороз. И брат его покойный, царствие ему небесное, тоже его предупреждал, учил его… а все без толку. И не бойся, снайпера просто так стрелять не будут.

— А я и не боюсь. Я уже давно ничего не боюсь, — буркнул Ашот и почесал то место, где гарцевала точка лазерного прицела.

— Все равно неправильно это, — поддержал Ашота Вальтер, — откуда мы знаем, может, ты еще кого-то решил замочить руками пацана…

— Сережа, не нервничай, — протянул Заур, — все нормально. С Женей в любом случае надо было заканчивать, он после смерти Микаэла совсем неуправляемый стал, Рамизу вон неприятности на рынке доставлять начал…

Рамиз почесал гладко выбритый подбородок и прищурился.

— Я бы и сам с ним разобрался, — произнес он, смотря куда-то в сторону, — так что меня не вплетай в свой узор. Хотя… на все воля Аллаха.