Половинный код. Тот, кто убьет - Салли Грин Страница 17

Я глажу волосы Анны-Лизы, смотрю, как они текут у меня меж пальцев. А она разглядывает кожу у меня на руке, разглаживает ее кончиками пальцев. Она говорит, что по линиям на моей ладони она может прочитать мое будущее.

Она говорит:

— Ты будешь сильным колдуном.

— Да? И насколько сильным?

— Исключительно сильным. — Она опять гладит мою руку. — Да, это ясно. Я вижу это вот по этим линиям. У тебя будет очень необычный Дар. Мало кто таким обладает. Ты сможешь превращаться в животных.

— Звучит здорово. — Я отбрасываю ее волосы со лба, отпускаю их и смотрю, как они струятся.

— Но только в насекомых.

— Насекомых? — Я оставляю ее волосы в покое.

— Ты будешь превращаться только в насекомых. Особенно хорошо в навозных жуков.

Я фыркаю.

Она продолжает разглаживать мою ладонь.

— Ты неистово полюбишь одного человека.

— Точно человека, а не навозного жука?

— Человека. И этот человек будет любить тебя всегда, даже когда ты будешь навозным жуком.

— А какой он, этот человек?

— Этого я не вижу… на этом месте как раз прилип кусочек грязи.

И я глажу ее по щеке тыльной стороной пальцев. Она сидит тихо и позволяет мне прикасаться к ней. Мои пальцы скользят по ее щекам, гладят ее вокруг рта, по подбородку, спускаются вдоль шеи и снова возвращаются по щекам ко лбу, а оттуда один палец медленно соскальзывает вдоль ее носа через кончик к губам и там замирает. И тогда она целует его. Раз. Другой. А я наклоняюсь к ней и убираю палец лишь тогда, когда его место занимают мои губы.

И тут мы прижимаемся друг к другу, и мои губы, руки, моя грудь, бедра, все, что во мне есть, стремится ей навстречу.

Я не вынесу, если придется отнять губы от ее кожи.

Кажется, что прошло всего несколько минут, но, когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, темнеет.

Когда мы прощаемся, она берет мою руку и целует мой указательный палец, так что я кожей чувствую прикосновение ее губ, языка и зубов.

Мы договорились встретиться через неделю. Следующий день тянется вечность. Дальше — хуже. Я не знаю, что с собой делать; все, что я могу, — ждать. Все мое тело болит от желания видеть ее. Кишки сводит.

Наконец подползает утро того дня, когда мы договорились встретиться, и медленно-медленно приближается полдень.

Я жду ее на плите из песчаника, лежу на спине и прислушиваюсь, не раздадутся ли шаги Анны-Лизы. Я реагирую на каждый звук и, едва заслышав, как она поднимается вверх по склону, перекатываюсь набок и сажусь. Ее светлая голова появляется из-за склона, я прыгаю со скалы вниз и приземляюсь на полусогнутые ноги, пальцами левой руки касаясь земли, а правую вытянув в сторону, — рисуюсь. Я выпрямляюсь и делаю шаг вперед.

Но что-то не так.

Анна-Лиза напугана… она в ужасе.

Я мешкаю. Подойти к ней? Или бежать? В чем дело?

Я озираюсь.

Наверное, все дело в ее братьях, но я их не вижу и не слышу. Неужели Совет… не может быть.

Я делаю шаг вперед. И тут рядом с Анной-Лизой появляется мужчина. Он был там все время, его рука лежала на плечах Анны-Лизы, он направлял ее по склону вверх, он держал ее, чтобы она не сбежала. И все это время его не было видно.

Киеран.

Старший брат Анны-Лизы высокий, как все в ее семье, но у него широченные плечи, и волосы не белые, а рыжеватые, редкие и очень коротко остриженные. Не сводя с меня глаз, он наклоняется к Анне-Лизе и тихо что-то говорит ей на ухо, я не слышу, что.

Анна-Лиза напряжена. Она отрывисто кивает в ответ на слова Киерана. Ее взгляд устремлен вперед, не на меня, вообще ни на что. Киеран снимает руку с ее плеча, и она, спотыкаясь, бежит вниз по склону.