Сонная лощина. Дети революции - Кейт Р. А. ДеКандидо Страница 17

После подписания мира Вашингтон сложил с себя полномочия главнокомандующего и наслаждался мирной жизнью, время от времени давая советы правительству тринадцати штатов на пути к самоопределению нового государства.

– Я думал, все в прошлом, Лунд.

– Так ведь и правда в прошлом, Джордж, мы победили. По крайней мере, корона отступилась.

– Меня не корона беспокоит, – отрезал Вашингтон. – Занимают меня силы, что объединились с короной против нас. – Сквозь панорамное окно он взглянул на плантацию: посевы с трудом справлялись с жуткой засухой. – Они так просто не сдаются и поражения не признают.

– Так ведь силы природы демонической пока никак себя не проявили, верно? – напомнил Лунд. Он был прекрасно осведомлен, с кем еще, помимо Англии, сражался его кузен – как и о возмездии, которое, как опасался Джордж, обрушилось на их семью.

– Чуть ранее, этим же годом брат Марты, Бартоломью, скончался от лихорадки. Прошлым месяцем – ее мать, также от лихорадки. Теперь вот и сама Марта занемогла, у нее лихорадка, и я опасаюсь худшего.

– Джордж, – покачал головой Лунд, – лихорадка – дело обычное, это не…

В этот момент из комнаты Марты вышел врач, избавив тем самым Джорджа Вашингтона от банальности, какую собирался изречь его кузен. Бывший главнокомандующий Континентальной армии обернулся посмотреть на коренастого рыжего джентльмена.

– Что скажете, доктор?

Тот покачал головой и произнес:

– Не могу сказать, генерал: у вашей супруги жар. Ее сжигает лихорадка природы мне прежде неизвестной. Сказать по правде, я удивлен, что ваша супруга еще жива, поскольку тело ее горит едва ли не буквально. Сейчас рабы обкладывают ее смоченными в холодной воде полотенцами. Я уеду и вернусь через два дня, а вы же тем временем проследите, дабы рабы и впредь продолжали сбивать жар. Рекомендую также оставить окна открытыми на ночь.

– Благодарю, доктор.

Один из рабов отправился проводить доктора, а Вашингтон обернулся к кузену:

– Неестественный жар… горят и наши посевы.

Лунд улыбнулся.

– Узнаю это выражение на твоем лице. Ты что-то задумал.

Вашингтон зашипел сквозь зубные протезы:

– Откуда такая твердолобость, Лунд? Наши посадки этим летом страдают от чрезмерной жары и засухи. Бартоломью и матушка Дэнбридж погибли от лихорадки, которая поразила наконец и Марту. Уверен, стоит присмотреться, задуматься, и ты сам увидишь: эти события связаны.

– Что их объединяет? Кроме тебя? Жар.

– Именно. Есть один враг, которого, как я полагал, изгнали. Ведьма по имени Зерильда, наделенная в 1776 году, еще в Трентоне, демонической силой. Позднее она отправилась в Нью-Йорк, а после чуть не загубила наше дело. Уничтожила лагеря в Саратоге, Олбани, Кингстоне, Пикскилле и Сонной Лощине – пока ее не изловили и не сожгли на костре. Она возглавляла ковен, который может отомстить.

Снаружи внезапно потемнело, комната погрузилась в сумрак. Вашингтон кинулся к окну и выглянул на улицу: солнце на небе превратилось в тонкий золотой обод вокруг темного пятна.

Одновременно отовсюду раздался женский голос, хотя никого ни в комнате, ни возле дома не было. Даже в сумраке Вашингтон еще мог разглядеть обстановку в гостиной и гибнущий на поле урожай.

Это был холодный и мертвый, глубокий и отдающий эхом женский голос.

Твоя дражайшая супруга не протянет до конца недели, враг наш! Скоро все, что тебе дорого, сгинет!

Сгинет!

– А ну покажись, трусливая женщина! Покажись!

Завтра, в новолуние я отниму твою любовь, и ты познаешь невиданное доселе горе!

Голос умолк, а солнце снова появилось.

Вашингтон засуетился: велел рабам-мужчинам стеречь границы плантации, даже вооружил некоторых из них. Он понятия не имел, уязвимы ли слуги Зерильды для пуль и штыков, однако они имели обыкновение занимать человеческие тела, а те все же смертны.

Следующим днем примчался курьер. Лунд, встретив посланца у дверей, хотел было отправить его восвояси – ибо Джордж Вашингтон дал строгие указания не беспокоить его, – но тут сам отставной генерал вспомнил, что неделей ранее получил письмо из Франции.

– Впусти его! – крикнул Вашингтон, сидевший у кровати Марты. Оставив супругу на попечение рабынь, безуспешно пытавшихся сбить жар, он спустился вниз.

От вестника разило конским потом. Вашингтон нашел запах одновременно будоражащим и тошнотворным. Уж больно явно он напоминал о войне, которую генерал стремился забыть как можно скорее и отдать все силы на создание республики.

Война, однако, не спешила уходить в прошлое. – Генерал Вашингтон.

– Мистер Вашингтон, достаточно и этого, – быстро поправил курьера хозяин дома. С врачом он не церемонился, однако этот человек проскакал через всю новую страну и мог лишний раз напомнить о том, что Вашингтон вот уже второй год пытается забыть.

– Как вам будет угодно, мистер Вашингтон. Мастер из Франции передает, что закончил работу и просит прощения за задержку…

Потянувшись за пакетом в руке курьера, Вашингтон произнес:

– Да, да, я прочел сообщение мсье Мерсье, которое он отправил вперед заказа.

– Именно так, сэр, – подтвердил курьер, отдавая пакет. – Должен сообщить также, что французский мастер добавил, по вашему запросу, руны. В письме он счел благоразумным этого не упоминать.

– Прекрасно его понимаю, – мрачно ответил Вашингтон и вскрыл пакет, доставленный морем из Парижа в порт Балтимора, а после – сушей, с этим самым курьером, – в Маунт-Вернон.

Внутри лежали десять крестов, шедшие к героям десять лет. Вашингтон подумал о тех из адресатов, кто не дожил до сегодняшнего дня, особенно вспомнил о Крейне и ван Бранте: как бесславно переплелись их судьбы!

Правда, сейчас его ум занимали куда более насущные вопросы. Каждый крест хранился в перетянутом шпагатом мешочке. Достав один из крестов, Вашингтон сказал:

– Лунд, раздобудь мел и отнеси его в комнату Марты.

Курьер откашлялся.

– Если на этом мои услуги более не требуются…

Вашингтон уже и забыл о нем.

– Прошу простить меня, сэр, – опомнился генерал. – Не желаете ли освежиться или…

– Благодарю, сэр, – вскинул руки вестник, – в том нет нужды. Оставлю вас наедине с вашими делами, а сам отправлюсь в Александрию, где мне приготовлено жилье. Вот только лошадь отдохнет…

Вернув крест в мешочек, Вашингтон пожал курьеру руку.

– Благодарю вас, сэр, за великую службу, что вы сослужили Соединенным Штатам.

– Это честь для меня, гене… – Он смущенно улыбнулся. – Мистер Вашингтон. Мои заслуги – ничто по сравнению с вашими.