Семь крестов - Николай Прокошев Страница 17

– Признавайся, тварь, все равно не отвертишься, – игла на два пальца вошла в плечо раздетой донага женщины.

– Господи, я же вам говорю, что никогда не признавала дьявола и всегда верила лишь в единственного спасителя нашего – Вседержителя, – срываясь на отчаянные вопли, когда монах прикладывал к ее телу иглу, женщина извивалась на лестнице. – Я ни в чем не виновна и заявляю, что кроме Бога не признаю никакого другого Спасителя.

– Брат Карло и брат Джанини, будьте добры, определите подсудимую на страппадо. Я думаю, с предварительным допросом мы покончили.

От будничного тона Гзанды кожу Гектора покрыло липким потом.

Пес не мог наблюдать за дальнейшими мучениями Терезы и лишь бессильно поник головой. Невольно в памяти всплыли недавние события, те, когда он сидел в орденской тюрьме. Уж лучше бы его повесили в крепости, чем над ним будут измываться эти выжившие из ума фанатики. Что же ты не придешь на помощь, дорогой друг Бэзил? Видимо, ты уготовил смерть еще более жуткую и мучительную, чем ту, что ожидала в Кёнигсберге.

Вдруг стало обидно и горько, как никогда раньше. Ведь с самыми лучшими намерениями он доверился этому чертову невидимке. Чем же он думал? Очередной ужасный вопль женщины заставил и самого Пса отчаянно завопить. Но кляп пропустил лишь жижу вспененной слюны.

Неотвратимо довлело чувство, что он будет следующим. Вместе с этим, Бронте ощущал, как постепенно впадает в неистовое безумие – настолько окружающее сделалось невыносимым. Выпучив, как рыба, глаза, он начал биться в припадке, звеня цепями и изрыгая мутную пену. Мышцы напрягались и сокращались в сильных спазмах, и через мгновение перед глазами стали возникать разноцветные круги, то и дело сменяясь одни другими.

– Нам доподлинно известно, что ты заключила договор с дьяволом и, неоднократно натираясь мазью, изготовленной по его наущению, верхом на свинье посещала ведьмовские шабаши. Отпираться нет никакого резона, – не обращая ни малейшего внимания на конвульсии Пса, Гзанда сначала сам лизнул, вытащив откуда-то, колосок ржи, затем передал его писарю, и тот, тоже лизнув, отдал его брату Джузеппе.

– Пресвятая Дева Мария, прости их, ибо не ведают, что творят, – искалеченная женщина едва шевелила губами. – Я не ведьма!

О, Боже, избавь меня от этих страданий…

– Господь оставил тебя в тот час, когда ты запятнала Его имя этим позорным демоническим договором. Твоя кара неотвратима, признайся в ведовстве и уповай на прощение Божье. Иначе я сотворю с тобой такое, что от жалости заплачет даже камень.

Несколько раз теряя сознание и вновь приходя в себя, Пес слышал отрывки реплик упорствующей Терезы и проклятий инквизиторов.

В конце концов мучительные пытки ненадолго прекратились – монахи, видно, сами устали. Однако через некоторое время, счет коему Пес давно потерял, женщина все-таки еле слышно прошептала признание.

Гзанда довольно усмехнулся, остальные хлопнули в ладоши. Сквозь мрачное хитросплетение пляшущих силуэтов прусс мельком углядел изможденное лицо несчастной: расплавленная смола, подобно огненным слезам, разделила его на три обожженные части, кожа, как тонкий воск, местами отслоилась…

– Таким образом, получив признание от богомерзкой ведьмы Терезы, я, Гзанда Зоркий, властью, данной мне Господом, – при этих словах инквизитор соединил ладони, – повелеваю с сего времени исключить ее из причастных церкви как отравленное чернокнижием отродье. Однако, учитывая времена и обстоятельства, смертный приговор колдунье будет приведен в исполнение прямо здесь. Сжальтесь над ней, любезные братья, и окажите ей милость в виде удушения.

Повинуясь своему наставнику, братья Карло и Джанини спустили Терезу сверху и оттащили ее в противоположный угол, туда, где стояла плаха с воткнутым в нее топором. Карло опять лизнул колосок, отдал его Джанини, после чего подобрал с пола палку с продетой в нее петлей. Затем брат Джанини обхватил то, что осталось от еще живой молодой женщины и надел петлю гарротты ей на шею, а брат Карло стал прокручивать палку вокруг оси. Петля все сильнее сжималась вокруг шеи страдалицы, и вскоре хрип совсем прекратился. Вряд ли кому-нибудь удавалось спастись из этого насквозь пропахшего страхом жертв и молитвами палачей подвала.

– Да что ж вы так дрожите? – отец Джузеппе окатил мерзкой застоявшейся водой из протекающего ушата пришедшего в себя Пса. – Я вижу, вам страшно. Не бойтесь, мы вас отпустим, только зададим несколько вопросов.

– Я один раз уже поверил, спасибо, – к пруссу постепенно стало возвращаться чувство реальности. – Где мои друзья и что вы сделали с этой бедной женщиной? Чем она заслужила такую ужасную смерть?

– Она нанесла чудовищное оскорбление Божественному величию, связав себя порочными путами с сатаной, – теперь в сторону Пса повернулся Гзанда – овальное лицо, тонкие губы, прямой нос и впалые щеки этого человека делали его более похожим на болезненного университетского магистра, чем инквизитора. – Будучи развращена, пленена искусителем и покинута Создателем, она искала помощи у дьявола, а посему благочестивая паства должна быть очищена от подобной скверны. Проявив свою слабость, ведьма навлекла на себя гнев Всемогущего, давшего нам право на возмездие.

– Карло, помоги мне, – Джанини подошел сбоку к прикованному Псу и освободил одну его руку, вторую отцепил брат Карло, он же расстегнул ошейник и вытащил кляп. – Давай его на место этой уродливой твари.

«Добрый» священник, отец Джузеппе, вылил еще одно ведро на лестницу, к которой ранее была привязана Тереза, чтобы смыть ее запекшуюся кровь. Затем два живодера-инквизитора волоком дотащили Гектора в центр помещения и закрепили его конечности на деревянной конструкции, положенной теперь горизонтально. Сил сопротивляться у прусса не было, да и попробуй высвободиться из лап пятерых крепких мужчин.

Голова все еще саднила от колотушки, запущенной кем-то из монахов, во рту пересохло, спазмы внизу живота каждую секунду болезненно напоминали о том, что все происходит взаправду, а сердце так и норовило предательски выскочить из груди. Перспектива разделить судьбу растерзанной Терезы казалась гораздо более ясной, чем ступить на помост лобного места каких-то пару дней назад. А ведь истинный дурак – сам же прискакал сюда, можно сказать, даже улегся на эту лестницу.

– У тебя могло сложиться о нас ошибочное мнение, – на лоб Псу легла холодная, как у покойника рука, – якобы мы какие-то мясники и изуверы. Это отнюдь не так. Допрос совершенно необязателен, если согласишься все рассказать добровольно. Ты не еретик и не чародей, тебе не обязательно страдать.

– А что вы хотите услышать? – попытавшись натянуть на себя некое подобие улыбки, Гектор решил, что сделает все возможное, чтобы не показаться напуганным, и заметил, как все стоявшие вокруг удивленно переглянулись. – Я из инспекции, нас скоро будут искать, все знают, что мы поехали в эти края. В городе нас видели, мы спрашивали сюда дорогу, через день-другой здесь появятся суровые мужчины с крестами на плащах.

– У меня впереди целая ночь, господин инспектор, и в моем распоряжении здесь находится внушительный инструментарий, – Гзанда схватил связанного по рукам и ногам прусса за кадык двумя пальцами, заставив того гулко закашляться. – Ты, видно, забыл, что брат Джанини привел вас сюда. Из какой же вы инспекции, когда искали нашу церковь еще в Шрефтлакене? Как ты узнал об этом месте? Что ты здесь ищешь?