Нашествие с севера - Сергей Станиславович Юрьев Страница 17

– То, что ваши землепашцы и мастеровые умеют читать, – ответил старик, вновь усаживаясь на лежанку. – У себя в Холм-Готе мы тоже стремились к этому долгие века. Но как доказать человеку, которого книжное слово ни разу в жизни не сделало счастливей или богаче, что оно ему нужно? Это было насилием, это было варварством – мы пользовались земной властью в своем Холме, мы грозили чуть ли не карой небесной, но едва ли каждый десятый простолюдин, проживающий на священной земле Холм-Гота, хоть как-то умеет читать и писать. А из эллоров, посвятивших свой меч Имени Творца, но не удостоенных Откровения, почти никто не знает смысла знаков… Каждый из них убежден, что руке, которая держит рукоять сохи, кузнечный молот или меч, совсем ни к чему держать еще и перо. Если бы не Храм, в Холмах, наверное, вообще забыли бы письмо.

– С королевой Пальмерой отсюда ушли почти все грамотеи, и некому стало учить… Святитель, я уже так много рассказал, но я не могу говорить о главном, пока вы не назвали своего имени… – Элл замолчал, глядя как бы сквозь старика на грубую каменную кладку.

– Называй меня старец Лист. У Служителей есть имена, оставшиеся от прежней жизни, но Вошедший во Храм уже не привязан к нему. Но ты можешь называть меня так, как тебе удобней. Говори же, я слушаю.

– Бледные меченосцы пришли до срока! – выпалил Элл Гордог фразу, с которой собирался начать, увидев первого встречного из Южных Холмов. – Бледные меченосцы пришли до срока, и мы не имеем сил отразить их нашествие! Если падут стены Скального замка, они уничтожат нас и придут сюда… – Он заметил во взгляде старца немой вопрос и начал неторопливо, боясь пропустить что-нибудь важное, рассказывать историю появления бледных меченосцев, которые уже множество раз пытались сокрушить Пальмеру, отгородившую от них вход в остальной мир, историю, описанную в подробной хронике несколькими поколениями летописцев.

Это началось лет за двести до того, как Элл Гордог был послан королевой Элис за помощью в Холмы. Ничто не предвещало бед, и никто их не пророчил. В самые суровые зимние дни, когда солнце лишь к середине второй дневной стражи взбирается на дальние холмы, а к ее же концу падает обратно, люди, подобные призракам, напали на селище морских охотников. Они не издавали воинственных криков, они просто молча уничтожали всех, кто попадался им на пути. Нападения никто не ждал, к тому же охотничьи гарпуны оказались не лучшим оружием против этого врага. Они перебили бы всех и пошли бы дальше, если бы одна женщина в отчаянье не подожгла свой дом, в котором была убита вся ее семья. Она решила, что иного погребального костра для ее близких и нее самой уже никто не разожжет. Она запалила дом и сама вошла в него… Но те, кто еще остался в живых, заметили, что враги, даже стоящие вдалеке от пламени, вдруг начали ронять свои мечи, падать в снег, пытаться в него зарыться, но в конце концов замирали в неподвижности и больше не поднимались. О них нельзя было сказать, что они умирали – они и так не казались живыми… И тогда те, кто еще не погиб, начали поджигать свои дома, и пламя убило всех врагов, а было их тогда не более пяти дюжин. Когда наступила весна, охотники притащили несколько тел павших врагов в Скальный замок, чтобы их увидела правившая тогда королева Окса, которая почему-то никак не хотела поверить многочисленным вестникам. Поверить действительно было трудно… После Великого Похода, который для тех, кто последовал за Пальмерой Сиятельной, закончился только здесь, ни один воин не обнажил меча для боя. Лишь несколько родов благородных эллоров хранили и передавали из поколения в поколение искусство владения клинками. Но зато они отточили это искусство до такого совершенства, что на весенних воинских турнирах редко кто из соперников получал хотя бы царапину. Поверить в нападение означало признать, что спокойная мирная жизнь кончилась и надо принять на себя новые заботы. Увидев трупы меченосцев, уже превратившиеся в мумии, Окса поверила в то, что нападение было, но потребовала, чтобы все считали его случайностью, которая никогда больше не повторится. Так считала она, но так считали не все.

Семь эллоров собрались в усадьбе Олда Гордога, одного из предков Элла, и решили создать школу мастеров меча. Каждый из них потребовал от всех жителей своих уделов, будь то мастеровые или землепашцы, на первую дюжину дней каждого месяца отправлять своих детей к ним на обучение. Мальчиков учили фехтовать любым оружием – от короткого кинжала до факела, метать дротики и стрелять из лука, а девочек – перевязывать раны и составлять целебные снадобья.

Королева не одобрила этой затеи, но запретить школы не решилась, тем более что казне они ничего не стоили. Шли годы, число мастеров меча росло, но королева так и не стала создавать постоянной дружины и не велела запирать ворота замков и селищ. В то, что бледные меченосцы могут появиться вновь, уже мало кто верил. Но они пришли. Они пришли, как и в прошлый раз, одной из самых морозных ночей. Их заметили погонщики оленей и, бросив стадо, верхом помчались на юг. Когда они достигли первых селищ и принесли весть, люди, бросая теплые дома, сквозь стужу, через снежную пустыню потянулись в сторону Скального замка. Почти никто из них никогда не встречал бледных меченосцев, но от этого страх был только сильнее. Когда весть о новом вторжении донеслась до королевы, говорили уже о несметных полчищах безжалостных врагов, уничтожающих всё на своем пути. Окса была уже очень стара и собиралась еще при жизни передать корону своей дочери Галле, но вместо этого она призвала к себе Олда Гордога, пожаловала ему наследственный титул Хранителя Ворот Пальмеры и вручила скипетр и корону ему, взяв с него клятву о том, что если врага удастся одолеть, Галла займет трон. Видимо, слухи так ее напугали, что она совершенно не верила в победу. К тому же она не могла знать всего о том, как эллоры готовились к войне, и она считала, что страна ее совершенно беззащитна.

Когда все дружины собрались у Скального замка, неожиданно для королевы и ее придворных дам, к которым она привыкла как к самым надежным советникам, оказалось, что не меньше трех тысяч хорошо вооруженных и умелых воинов готовы вступить в бой. Правда, никто из них ни разу в жизни не видел кровь врага, и в этой войне им предстояло пролить свою кровь, потому что никто не знал, как назвать то, что текло в жилах бледных меченосцев.

Две дюжины дней враги двигались по северным уделам, натыкаясь лишь на заброшенные дома. Разведчики верхом на оленях проследили их путь. Первые безлюдные селища они прошли не останавливаясь, потом начали убивать домашних животных, которых хозяева не успели или не решились увести с собой. А селище Сошка, что в двух лигах от Скального замка, они разнесли по бревнышку. Они в ярости разрывали на части попавшиеся им на пути замерзшие трупы беженцев. Многие, слишком многие, не сумев преодолеть снежную долину, замерзли в пути. А те, кто пришел, уже не помещались в домах простолюдинов и усадьбах эллоров. Даже в тесных кельях замка ночевало человек по пятнадцать, и никто не жаловался, ведь гораздо ценнее простора было тепло, которого от тесноты не убывало, а как раз наоборот.

Тем, кто верил слухам, казалось, что вся страна заполнена врагами и что стоит кому-нибудь выйти из дома, как он уже не жилец. Но когда бледные меченосцы появились под стенами Скального замка, оказалось, что их не так уж много. Воины уже умели владеть оружием, но полководцы еще не научились управлять войском. Каждый из воинственных эллоров мчался впереди всех с обнаженным мечом и, не оглядываясь, врубался во вражеский строй. Вскоре войска смешались в беспорядочной сече. Стоило серому клинку меченосца прикоснуться к живой плоти, как человек превращался в ледяную статую и, падая, разбивался на мелкие осколки. Эллоры, шедшие впереди, погибли первыми, и вскоре войско Пальмеры осталось без командиров… Это почти не отражалось на ходе схватки, пока два войска сражались лоб в лоб, но когда совсем небольшой отряд бледных меченосцев напал на воинов Пальмеры с фланга, началась паника. Люди, которые годами оттачивали мастерство владения оружием, но впервые попавшие в настоящий бой, утратили чувство реальности, страх одного передавался остальным.