Вольная Русь. Гетман из будущего - Анатолий Спесивцев Страница 17

– Только райя или и воинам?

– Почитай, всем. Еще на полпути, как поняли, што занегодилось усерьез, султан и паши свои походные гаремы назад, в Стамбул, возвернули. Хотя, ясно дело, они, паши с султаном, значит, в мокром платье на холодном ветру не ходют.

Как бы в подтверждение небезвредности такого времяпровождения, перебежчик зашелся в приступе тяжелого кашля, щедро делясь с окружающими, донимавшими его вирусами.

«Черт!!! Вот почему мне тревожно было: перебежчик-то болен, поэтому и кутается. Ой, как бы он нас всех не перезаразил. Вот только эпидемии в тесном пространстве нам и не хватало! Для полного счастья. Но и прекращать допрос глупо – вирусы-то уже успешно из воздуха усвоены. К тому же, скорее всего, у болезного обычная простуда или, в худшем случае, грипп. При обилии лука и чеснока в крепости большой беды не должно быть. Надеюсь».

Однако дальнейший допрос надежды Аркадия на большой объем важной информации не оправдал. Грек охотно пересказывал ходившие по гиреевскому лагерю слухи, делился своими наблюдениями, малоотличными от того, что можно было подмечать и с валов крепости. Среди прочего он подтвердил, что простудные болезни не просто широко распространились у турок, а имелись там почти у всех. И количество нетрудоспособных исчисляется уже тысячами, сотни ежедневно мрут, не вынеся таких условий существования.

– И янычары помирают? – счел нужным уточнить Аркадий.

Некрег перевел вопрос и, выслушав пространный ответ, подтвердил:

– Да, и они простужаются и умирают, хоть и реже, чем райя. Все же и не голодали они раньше, сейчас их опять-таки кормят лучшей… одежка у янычар потеплее. Токмо все одно – и к ним старуха-смерть часто наведывается.

– И это хорошо, – ободряюще улыбнулся Москаль-чародей допрашиваемому, пребывавшему явно не в лучших чувствах. – Пороху больше для других ворогов прибережем.

– Полагаешь, скоро новая война? – встревожился атаман.

– Уверен, на наш век походов и боев хватит, но об этом потом погутарим. Вы его чем-то теплым поили?

– А как же, сразу же, как только шаровары его на просушку повесили, горячего настою на травах дали.

– Прикажи принести еще, да меду не жалейте, больным простудой надо поболе пить теплого и сладкого. Потом, когда поговорим с ним, положите бедолагу в теплое местечко, но с охраной. Нам разносчик заразы в крепости совсем не нужен.

– Так, может, его…

– Поздно. Нас-то с тобой он уже обкашлял-обчихал. Да и вроде бы простуда у него, не холера, авось и не передастся. Турки-то от холода, дождя и ветра страдают, недоедают, а у нас с этим все в порядке. В тепле и сытости сидим, и мокряди у нас нет. Бог не выдаст, свинья не съест.

Как бы в подтверждение этих слов, грек снова раскашлялся. Затем, придя в себя, с тревогой уставился на оговаривающих его судьбу казаков. Он не мог не понимать, что сейчас решалась его судьба, а о злобе и жестокости казаков среди турок ходило множество рассказов, один другого страшнее.

– Еще какие слухи он слышал о разных неустройствах у турок? И расспроси подробнее, правда ли, Египет отделиться захотел? Кто там бунтует, мамелюки? – свернул на любимую тему геополитики Аркадий. Еще со времен советских кухонь любимую: мальчишкой любил слушать разговоры родителей с гостями.

Некрег принялся расспрашивать перебежчика, тот охотно и многословно отвечал, до уха характерника доносились и знакомые слова – мамелюк, паша, оджак, Мурад, Левант, но смысла хоть одной фразы он уловить не смог. Пришлось ждать.

Атаман выяснил, что восстали, объявили об отделении от султаната Гирея не мамелюки, а египетский паша и поддержавшие его воины местного оджака. Они захотели стать такими же независимыми, какими были до недавнего разгрома испанцами янычары Туниса и Алжира. Именно так прозвучало официальное объявление от имени султана Ислама.

– А мамелюки? – поинтересовался Москаль-чародей, помнивший, что с ними и Наполеону сражаться довелось.

– Про них он ничего не слышал. Видно, они подчинились паше и тоже приняли участие в бунте.

Посетовав про себя на малую информированность источника, Аркадий продолжил допрос:

– Еще чего-то он слышал?

– Да. Среди турок ходят слухи, что бунтуют в Леванте арабы. Будто они вырезали там все турецкие войска, а на востоке Анатолии опять объявился истинный Осман, якобы выживший благодаря божественному вмешательству султан Мурад. И он поднимает турок на битву с иноплеменниками, оджаком.

– Так чего же они сюда поперлись, если у них там такая веселуха?! – удивился Москаль-чародей, позабыв, что грек-райя вряд ли в курсе подробностей принятия решений в окружении султана.

Атаман пожал плечами, но вопрос перевел. Ответ оказался кратким и обескураживающим: турки узнали об этих событиях в пути или уже здесь.

Пока Аркадий соображал, что еще спросить, грек заерзал на лавке, состроил виноватую рожу и что-то просительным тоном произнес. Выслушавший его Некрег недовольно поморщился и перевел просьбу Москалю-чародею:

– До ветру просится, сильно его поджимает.

– Так пускай сходит, не хватало, чтоб здесь обоссался.

Атаман кратко выразил согласие, и перебежчик спешно раскутал намотанное вокруг себя тряпье. Вопреки опасению Аркадия, он сидел небесштанный, как было ему подумалось. Видимо, казаки шаровары на смену просыхавшим выделили, как и какие-то чувяки, в которых страждущий облегчения и посеменил подпрыгивающей походкой в сторону сральни.

– От ссыкун, – выразил отношение к происходящему Некрег. – Всего ничего у нас находится, а уже четвертый раз до ветру бегает.

«Однако. Уж не подсыл ли этот перебежчик? Для связи с кем-то здесь вполне могли послать агента, вот и бегает он якобы до ветру. Правда, тогда он блистательный актер – ну все признаки крайней нужды в облегчении у него присутствовали. Хм… да и вспоминая, как сам маялся недержанием мочи, простудив то ли мочевой пузырь, то ли простату в летнем походе… а сейчас-то далеко не лето, на хрен все поотмораживать можно. Но очень уж связно, судя по потоку информации от переводчика, грек отвечает. Ни за что не поверю, чтоб такие сведения выдал бывший простой рыбак или грузчик. Вот купец приличного уровня или контрабандист, а скорее, и то, и другое…»

Вернувшийся перебежчик поспешил замотаться в тряпье и сел на прежнее место. Видно было, что и после короткого путешествия по относительно теплому коридору он замерз. На вопрос о прежней деятельности он ответил, что был купцом и судовладельцем, но попал в беду и лишился всего состояния.

– Купец, судовладелец, а также моряк и контрабандист? – бог его знает, почему решил удовлетворить свое любопытство Москаль-чародей.

Услышав перевод, грек бросил на характерника настороженный взгляд, но ответил утвердительно.

Дальнейший допрос особых успехов не принес. Разве что Аркадий уверился во мнении, что восставшие арабы – это друзы, а в Египте власть захватили именно янычары, точнее воины оджака, а не мамелюки. В любом случае в сочетании с возобновлением антиоджакского восстания на востоке Малой Азии перспектива для продолжения так неудачно начатого похода на север вырисовывалась для турок тухлой и сулящей множество новых неприятностей. Пусть на востоке осталась Анатолийская армия, пусть там пребывали верные Гирею татары, без регулярного снабжения Румелийской армии продовольствием войско ждала катастрофа. Грабить на юго-востоке Болгарии было просто некого: не церемонясь, казаки вынудили местное население отселиться. Кто уехал в Валахию, кто перебрался в Крым – главное, что на несколько дней пути добыть пропитание стало можно лишь охотой, для сотен тысяч людей источников пищи здесь и сейчас не существовало.