Битва героев - Алексей Бобл Страница 17

Когда башмачники ушли, монах спросил:

– Почему грязен, лицо в крови, ссадины? В таком виде на аудиенцию…

Вик молчал, таращась в пол.

– Где твои вещи?

Так и не получив ответа, монах пошел обратно, кинув на ходу:

– За мной следуй.

Вик посмотрел во двор. Архип громко отдавал команды, которые дублировал коренастый, низкорослый Копыто. Во дворе все пришло в движение. Оглобля с мрачным видом влез на телегу; обозные предпочли перебраться на соседнюю, лишь пожилой конюх остался на передке. Он покосился на нового пассажира, хмыкнул и отвернулся.

Заурчали мотоциклы, газанул бензовоз, чихнув сизым дымом. Распахнулись ворота, и колонна тронулась с места.

Отряд конных порысил за мотоциклами, а те, выскочив со двора, помчались к эстакаде.

– Послушник! – крикнул Дюк. Монах стоял на ступеньках, недовольно глядя на Вика.

Тот опустил голову и, понурившись, пошел к лестнице.

* * *

Ревела выхлопная труба под брюхом сендера. Ветер трепал волосы, Вик прикрывался ладонью от воздушного потока и щурился. И это здесь, в городе, – а как оно в Пустоши? Он вспомнил рассказы отца. На пути к Минску лежат огненные топи – земля там горит. Нечем дышать, дым глаза разъедает. Между топями и Киевом пустыня на сотни верст. Барханы вышиной с двухэтажный дом, ветер закручивает пылевые смерчи. Не дай бог угодить в такой или оказаться близко: хорошо, если только песка наешься, а если унесет куда или засыплет? Есть еще Сухое море, в котором легко утонуть. Море – это лишь название, на самом деле там зыбучие пески ржавого окраса. Отец говорил, в тех местах часто случаются миражи. Палящее солнце раскаляет поверхность моря, в голове мутится, над песками встают фата-морганы, человек не может понять, реальность перед ним или видение. Бывало, целые караваны исчезали бесследно. Нельзя в Пустошь без опытного проводника…

Колонна башмачников полностью выползла на эстакаду, Дюк обогнал ее. Вик проводил кавалькаду взглядом и снова уставился вперед. Почему они к Лужникам поехали, им же на тракт надо?

И тут он вспомнил, что Оглобля говорил жрецу на заставе про совместный караван. Какие дела у Архипа с монахами? Он же их не переваривает, а тут…

Встречный люд жался к перилам моста. Дюк уверенно подрулил к западным воротам острова, не сбрасывая скорости, въехал на рынок. Принял резко вправо, чуть не снес бампер фермерского мотофургона, медленно двигавшегося в общей очереди к торговым местам, и выскочил на гранитную набережную. Тут почти никого не было, играли только цыганские детишки да несколько обитателей нищих кварталов ожидали, когда колокол просигналит открытие рынка. Тогда можно юркнуть в толпу, обчистить карман какого-нибудь зазевавшегося торговца или покупателя, а если повезет, то и стащить с прилавка пару знаменитых на всю Пустошь арбузов Моста. В народе их зовут фляжками – ягода не портится месяцами, – ими в основном запасаются перед тем, как отправиться в Донную пустыню, в центре которой посреди огромного соленого озера стоит гладиаторский Корабль.

Объехав Арену по набережной, Дюк утопил педаль газа, и мотор взревел. Вик зажал уши ладонями, втянул голову в плечи. Сендер помчался вдоль палаточного лагеря торговцев. Справа потянулся берег заболоченного русла, мелькнул разрушенный мост.

Ощутив резкий запах, Вик чихнул, обернулся и разглядел слева от дороги в клубах пара над огромными, покрытыми копотью котлами мыловаренную башню.

Дюк выкрутил руль, сбросив скорость, направил машину в расчищенный от мусора проезд между развалинами и сразу ударил по тормозам.

Ремни, которыми монах велел пристегнуться к креслу, впились в грудь, дыхание перехватило. Когда сендер встал, Вик с громким выдохом откинулся назад. В проезде, шелестя покрышками по мелкому крошеву, остановилась другая машина. Передок ее украшала отлитая из бронзы голова буйвола с мощными рогами. Наверное, эта штука может послужить неплохим тараном.

В кузове сидели четверо монахов, один привстал, поднял руку и крикнул:

– Где мутанта словил?

Дюк накрыл ладонью черную кнопку рядом с рулем. Звук ревуна заставил Вика снова зажать уши. Переговорщику-то хорошо, у него на голове кожаный шлем с наушниками, надо себе такой же заиметь.

Загоготав, монахи просигналили в ответ, но дорогу уступать не пожелали. Дюк вскочил, достал откуда-то из складок полурясы большую золотистую бляху, поднял над головой.

Водитель второй машины вывернул руль, та, натужно гудя низкой передачей, взобралась на холмик из битого кирпича и щебня, освободив проезд.

Усевшись, Дюк толкнул ручку скоростей с набалдашником в виде черепа панцирного волка. Сендер дернулся и покатил вперед. Он нырнул под арку в здании, почти идеально сохранившемся со времен Погибели. С полукруглого свода вниз смотрели мраморные морды неизвестных Вику зверей, чем-то походившие на кошачьи, только очень уж грозные с виду и с гривами. Неужели такие твари обитали в Москве до Погибели?

За аркой монах вырулил на набережную. Храм, который Вик привык видеть с высоты птичьего полета, из белой коробочки с золоченым куполом и четырьмя башенками превратился в настоящую крепость: высокие гранитные стены, оббитые железом ворота…

И вдруг – только сейчас, увидев обитель ордена так близко, – Вик Каспер понял: все изменилось. Все. Его жизнь попала в новую колею. Башня, клан башмачников, Архип и тетка Ирма – все это в прошлом. Он зажмурился, сжал кулаки.

И открыл глаза, только когда машина, сбавив скорость, вкатилась в распахнутые ворота Храма.

* * *

Первое, что увидел он во дворе, была знаменитая Стена-Погибель. Матово-черная, из цельного куска мрамора высотой в три человеческих роста – постамент огромной статуи Зачинщика Прилепы, основателя московского Храма. На стене перед воротами на скрещенных швеллерах висел человекоподобный мутант. Здоровый, лысый, чресла обвиты красным полотнищем, руки и ноги прикручены к железным балкам колючей проволокой, вместо кистей острые костяные клешни. Они чем-то напоминали дырчатые серпы, выкованные в Харькове. Видно, мутант силой был не обижен. Вик представил, как монстр с маху прорубает пластину панцирного волка, которые иногда вшивают в одежду, чтобы защититься от пуль, а вторым ударом сносит голову врага. На лысом черепе зияла стреляная рана, кожу непривычного пепельного оттенка покрывали пятна запекшейся крови.

Вик впервые увидел зловещее порождение Пустоши так близко. Человекообразных мутантов немного, к Москве они не приближаются. Похоже, монстра, прежде чем пристрелить, пытали – грудь проломлена, одна рука неестественно вывернута в локте, плечо выскочило из сустава. На каменном полу под распятием темная лужа, присыпанная опилками. Вик сглотнул.

– Следуй за мной, – велел Дюк, выбираясь из машины.

Спрыгнув на землю, Вик с трудом отвел взгляд от распятого мутанта. Дюку привычно такое видеть, а его слегка замутило.