Мой Щенок - Вероника Аверина Страница 17

— Стая. Кто конкретно, я не знаю. Я понимаю, что обучение вампира, тем более, рядом с обычными людьми, стоит больших денег. Впрочем, я почти не охотился. Да и из школы меня выпускали только с сопровождающим. Изредка пил кровь, которую мне доставляли сородичи. Именно в то время я научился держать себя в руках. Но, по итогам выпуска, мне сказали, что результаты оставляют желать лучшего, и посоветовали обратиться к частному мастеру за продолжением обучения.

— И стая направила тебя ко мне? — спросила я, скрывая за холодным безразличием панику. О, Боже мой. Кого я пустила в свой дом? Что ж, видимо, придется его убить.

— Нет. Я разругался со стаей сразу после окончания учебы. Они хотели заставить меня работать на них. Но от младших вампиров я ушел довольно далеко. А подчиняться старшим не хотел. Меня пытались вынудить повиноваться, но это им не удалось. Я выбрал момент, когда старших не было, и убежал. Какое-то время меня искали, потом махнули рукой. И я начал выбирать мастера. Тебя мне порекомендовали несколько бывших учителей. Что дальше — ты сама знаешь.

Я сидела, задумчиво кивая, и пыталась выбраться из моря сведений. Мне предстояло тщательно проверить слова вампира и определить, что из них правда, а что — маскировочная ложь. Все, что я знала о взаимоотношениях зубастых, подсказывало мне, что Вина убили бы раньше, чем он смог открыто заявить о своем неповиновении. Какой смысл усиливать его, направляя на обучение? Да и его побег из-под давления выглядит хорошо продуманным вампирами действием. Зачем его выгнали? Заставили уйти? Что лежало в сфере интересов стаи? Да и кто такой Ирвин, в конце концов? Он совершенно не похож на обычного вампира. Почему стая так держалась за него сначала и позволила уйти в конце? Что изменилось? Что они открыли в нем? Вопросов было куда больше, чем ответов. И что-то мне подсказывало, что это не последние вопросы, которые у меня возникнут. Конечно, безопаснее его убить. Над этим следовало поразмыслить.

— Ты мне не веришь? — внезапно разрушил тишину Вин. Голос был пропитан напряжением. Я вздохнула, обдумывая, какую степень откровенности могу себе позволить.

— И да, и нет, — решившись, откликнулась я, задумчиво вороша распущенные волосы свободной рукой. — Я уверена, что некоторая часть твоего рассказа подправлена. Но не могу понять, какая и с какой целью.

— Может быть, чтобы не производить впечатления чудовища? — резко, но куда тише предположил Ирвин. Он смотрел в сторону, и я имела возможность полюбоваться его физиономией в профиль. Надо сказать, печаль выглядела вполне натурально. — Я же вижу, как ты иногда на меня смотришь. Ты вся как струна. Боишься меня? Я уже черт знает сколько живу бок о бок с тобой, не предпринял ни единой попытки тебе навредить, а ты…

— Возможно, у тебя просто не было шанса? — слегка улыбнувшись, уточнила я. Улыбка, возможно, вышла снисходительной: меня позабавило абсолютное непонимание учеником моих мотивов. Моя реакция задела вампира: он вскочил на ноги и обвел комнату яростным жестом, расплескав вино из бокала.

— Да весь твой дом — один сплошной шанс! Думаешь, если ты убираешь из моего доступа оружие, значит, лишаешь возможности напасть?! — его карие глаза сверкали от гнева и обиды, дыхание стало частым и поверхностным. Я незаметно переместилась, скорректировав позу для резкого рывка. — Оружие можно найти везде, где угодно! Я сам — оружие. Понимаешь?! Я просто не хочу нападать!

— Успокойся, — мягко попросила я, подбирая слова. Но, видимо, избрала провальную стратегию. Лицо щенка исказилось от гнева. Ирвин, осознав, что я по-прежнему не прониклась к нему доверием, внезапно рванулся вперед, на ходу смяв пальцами бокал. Стекло хрустнуло. Не знаю, что именно он хотел мне продемонстрировать, но шансов ему я, действительно, давать не собиралась. В двух шагах от меня он резко замер, схватившись рукой за горло. Моя рука, выполнив короткий хлесткий бросок, как раз опустилась обратно на колено. Ирвин медленно отнял ладонь от шеи и посмотрел на окрасившиеся кровью пальцы. По коже змеилась царапина. Неглубокая — я была в этом уверена. Я бросала ножи недостаточно хорошо, но не настолько, чтобы промахнуться с пары метров. Щенок перевел взгляд на мои руки. В глазах читалось удивление.

— Это был бокал из моего любимого набора, — недовольно уточнила я, бросив тоскливый взгляд на осколки. — А мой нож едва не пропорол обивку дивана. И, да, мне спокойнее, когда свое миролюбие ты демонстрируешь без резких жестов. Помощь в обработке раны нужна?

Ирвин поджал губы. Его подбородок дрожал от злости и обиды.

— Нет… мастер, — слово прозвучало, как оскорбление.

— Тогда доброй ночи. Мне нужно обдумать наш разговор. И, Вин, — он, уже сделавший несколько стремительных шагов к двери, замер. Не оборачиваясь. — Если бы я тебе не доверяла, ты не вошел бы в этот дом. Но мне нужно убедиться, что я делаю правильный выбор.

Постояв секунду на месте, щенок вышел вон из комнаты, так и не удостоив меня взглядом.

Ирвин спустился, когда я мирно завтракала в одиночестве. Помявшись немного в дверях, он со вздохом уселся на свой стул и, не глядя на меня, произнес:

— Прости. Я перегнул вчера.

— И тебя с добрым утром, — миролюбиво отозвалась я, изучая смущенную физиономию зубастого и растрепанные после сна черные пряди. — А чего ты, собственно, хотел?

— Доказать, что возможностей полно, а не нападаю я исключительно по своей воле.

Я, хмыкнув, согласилась:

— Доказательство засчитано.

Ирвин, наконец, поднял на меня глаза и неожиданно улыбнулся в ответ. Я замерла. Улыбка, легкая, искренняя, будто случайно коснувшаяся губ, изменила его лицо. Теперь мой ученик казался мне очень юным и неловким. Словно неоперившийся птенец. Двадцать лет. Он сказал, что до оборота прожил около двадцати. Если допустить, что сознательную взрослую жизнь он начал несколько позже, чем я, все его вспышки и эскапады представали в другом свете. Как юношеская горячность. Попытка завоевать признание. Я мысленно сделала пометку обдумать эту догадку, а вслух поторопила:

— Давай, завтракай скорее. На тренировку опоздаем.