Имя шторма - Марина Суржевская Страница 17

– Благодарю, – пробормотала я, натягивая жесткие сапоги. На левой подошве обнаружилась изрядная дыра, к тому же обувка оказалась мне велика. Но это точно лучше, чем топать босой.

– Ага, так пятки ты успел изучить, да, Шторм? – ехидно протянул седой Эйтри.

Ильх обернулся, и на миг наши взгляды встретились. И снова почудилось, что в его глазах живет море…

– Она своими пятками мне все бока отбила, – с привычной уже насмешкой протянул он и отвернулся.

Варвары снова расхохотались, словно в этом было хоть что-то смешное! Насупившись, я двинулась дальше. Шторм рассказывал юному Брику о ночной битве с течением, и по его словам выходило забавное и веселое приключение, а вовсе не смертельная схватка. Я топала позади и сверлила взглядом спину этого вруна. Да на нем живого места не осталось, а зубы скалит, словно всю ночь веселился! И остальные хохочут, будто верят!

Тропинка резко завернула, вильнула мимо густых и высоких зарослей и вывела на берег. Ильхи пошли дальше, а я застыла, даже забыв об опасном громиле Торферде.

Впереди темнела извилистая стена из черного камня. Старая, даже древняя. Покрытая лишайником и густо оплетенная колючими растениями. Но за ней… за ней… За ней где-то в вышине парил на скалах город! Я видела лишь его краешек, но даже этого хватило для изумления. Город наползал на гору, вился по ней серпантином проспектов и мостов, стеклянными шпилями и малахитовыми колонами, стремился ввысь, к самым облакам. Великие боги, что это был за город!

– Вот тебе и скромное поселение с козами, Мира, – ошарашенно пробормотала я. Фьорды весьма болезненно щелкнули по моему снобизму конфедератки.

Я открыла рот, глядя на вздымающиеся к небу башни. Потом взгляд переместился на железное кружево моста, соединившего скалы, на крепкие добротные здания. Вытесанный из серого и зеленого камня город казался драгоценной шкатулкой, невероятным видением. Дымка утреннего тумана таила его за воздушным шифоном, словно вуаль – лик прекрасной невесты.

– Эй, не смотри туда, – передо мной выросла мрачная фигура Торферда, закрывая обзор. Ильх выглядел рассерженным. – Ты что уставилась? Беды хочешь? На Саленгвард лучше не таращиться понапрасну. Ты что же, не знаешь?

– Я знала, но забыла, – торопливо выкрутилась я. – Я никогда его не видела. Саленгвард. Я не знала, что он такой.

– Да-а-а… – с непонятным выражением протянул «медведь». – Такой вот. Ну идем, нам сюда.

И повернувшись спиной к волшебному городу, начал вслед за остальными спускаться по склону. Значит, в этот Саленгвард мы не пойдем? Я ощутила острое разочарование. Тянуло приблизиться, взобраться на высокий пригорок и заглянуть за извилистые высокие стены. Хотелось увидеть не краешек, а весь Саленгвард. Хотелось рассмотреть, почувствовать, прикоснуться! Но ильхи решительно свернули прочь от скал и двинулись через небольшой лесок вниз по склону. И мне ничего не оставалось, кроме как отправиться следом.

Мы шли, пока деревья не скрыли очертания далеких башен. Трава и колючие ветки поминутно цеплялись за подол моего плаща, приходилось его отдирать и ловить насмешливые взгляды ильхов. Варвары шли сквозь деревья так, что не вздрагивала ни одна ветвь, и, кажется, даже трава под их сапогами не приминалась! Я же собрала своим плащом все колючки этого леса, да еще и чихать начала. Горло нещадно першило, и я с печалью размышляла о том, что длительная простуда мне теперь обеспечена.

Густая занавесь иголок и листвы расступилась совершенно неожиданно, и перед нами раскинулся берег.

И тут я снова застыла.

У неровной и каменистой полоски земли плескалась вода. С двух сторон высились горы, по которым вились тонкие белые нити водопадов. Сама бухта расстилалась широким полукругом, заключенная в кольцо прибрежных скал.

А на мелководье лежали черные просмоленные хёггкары – не меньше сотни. Но все они выглядели ужасно. С пробоинами, кое-как залатанными светлыми досками. С кусками грязных и рваных парусов или вовсе без них. С обломанными мачтами. На некоторых кораблях не имелось носа или кормы. Многие суденышки лежали днищем кверху, беспомощные, как дохлые рыбины. Здесь были огромные хёггкары и небольшие узкие лодки, на которые сверху пристроили дощатые крыши. Это была не флотилия, нет. Это был город из затонувших и поднятых кораблей. Их вытянули на мелководье и обустроили в качестве жилищ. Между домами-хёггкарами тянулась паутина скользких досок. Иногда они пролегали низко, у самой воды, иногда – высоко, над бортами. Пробоины в кораблях служили окнами, дверьми и дымоходами – порой всем одновременно.

И сейчас в эти дыры выглядывали люди. Заметив нашу процессию, кто-то замахал Шторму. Несколько ильхов расположились на берегу, одни чинили сети, другие о чем-то спорили. Пахло дымом, рыбой и кислым хлебом, так что мой рот поневоле наполнился голодной слюной.

– Хвален-стяг к твоим услугам, дева, – произнес мой спаситель, сделав широкий жест рукой. Оказывается, он стоял совсем близко.

– Хвален… стяг? – повторила я, пробуя на вкус незнакомое слово.

– Чаще его называют Последний Берег. Берет все и ничего не отдает. Хотелось бы добавить, что это лучшее место на земле. Но не стану врать, – зло усмехнувшись, ильх кивнул мальчишке: – Брик, отведи деву на «Медузу». Дай ей одежду и накорми. И… пусть Нана приготовит для гостьи отвар. – Ильх с сомнением осмотрел меня, что-то прикидывая, и добавил: – Пусть насыплет ей щепоть пепла. Дева долго проболталась в воде.

Эйтри недовольно цыкнул, глянув на меня своими жуткими глазами. Развернулся и быстро пошел к хёггкарам. Остальные ильхи устремились за ним.

Юный Брик потоптался рядом, оставляя на земле следы босых ног.

– Идем! Ну идем же! – поторопил мальчишка с досадой. Похоже, ему не понравилась необходимость «нянчится» с гостьей-чужачкой.

Я послушно двинулась за ним, а когда обернулась – Шторм уже ушел.

«Медуза» оказалась небольшим хёггкаром, к моему удивлению – почти целым. Парусов только не было, а мачта торчала черным сломанным клыком. Корабль лежал в отдалении от основного плавучего города, за нагромождением валунов. На многих хёггкарах я видела веревочные лестницы, но здесь, к счастью, на борт вела доска с прибитыми дощечками. И почему-то, глядя на нее, я снова вспомнила, как Шторм хромал по тропинке.

Лавок для гребцов на корабле не было. Половину судна накрывала «крыша» из досок и выделанных шкур. Внутри обнаружилась одна длинная, но узкая комната. Я осмотрелась. В самом дальнем углу – кровать, укрытая шкурами и одеялами. С потолочной балки спускались две полосы тяжелой ткани, образуя над ложем своеобразный балдахин. Вероятно, для защиты от ветра и холода. Сбоку стол, сооруженный из старого ящика, поставленного на одну кривую деревянную ножку. Рядом – скамья, несколько глубоких корзин и сундук с тяжелым замком. Пол покрыт сухим тростником. В углу высилась большая, с меня ростом, пузатая колба, доверху наполненная тлеющими углями. Я удивленно потрогала ее теплый бок, размышляя, как варвары изготовили такую большую и почти идеально ровную стеклянную посудину?