Попаданка для некроманта, или Как выжить в Академии - Элла Адамар Страница 17

Цаца не с первого раза услышала мой вопрос. Сегодня она была странно задумчива и неразговорчива, словно находилась в своих мыслях.

— Сейчас лекция по фамильярам, потом урок некромантии, — тихо ответила моя подружка, но взгляд остался безучастным. — Первую пару ведет деканша, магистр Дэрин. Очень строгая, и нам лучше не опаздывать.

Цаца шла, глядя себе под ноги, за весь путь она ни разу на меня не посмотрела.

— Что случилось? — спросила я, устав от дурацкого молчания.

— Ты знаешь, — ее голос дрожал.

Я закатила глаза, догадываясь, на что она намекает. У входа в аудиторию я придержала ее за локоть.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? Нортон неугомонный и импульсивный, что ты хочешь от меня, Цаца?

— Раньше тебя все устраивало.

Она обиженно поджала губы, и ее глаза начали наполняться слезами. Ох, вот только манипулировать чувством вины не надо.

— Многое изменилось, Цаца, — я прикусила губу от того, что собиралась произнести.

Мне не хотелось это говорить, а еще больше делать, но терять единственного союзника сейчас было очень глупо. Да, Цаца не подарок, но от нее я хотя бы что-то могу узнать об этом мире. Потерять ее значило бы остаться совсем одной.

— Я поговорю с Нортоном, — выдавила я и со вздохом добавила: — и попробую помириться.

— Правда? — Цаца вскинула на меня глаза полные слез.

Я кивнула, испугавшись, что если отвечу словом, то не сдержусь и выскажу все, что об этом думаю. Цаца расплылась в улыбке и кинулась мне на шею.

— Мари, как же я рада, что ты одумалась, — затараторила она, обрушив на меня поток слов, которые сдерживала с самого утра. — Нортон ведь хороший. Он тебя так ждал, так ждал…

— Так ждал, что занимался с Бри, — усмехнулась я.

— Мари, это же ничего не значит. Ты что, ревнуешь?

Нет, я не ревную, милая Цаца. Но в сказки про его большую любовь я не верю.

Аудитория наполнялась адептами. Мы с Цацой сели на пятом ряду, она не хотела сидеть на первом — слишком близко к преподавательнице. По словам Цацы, деканша была женщиной строгой и не терпела опозданий и разгильдяйства.

— Не надо ревновать, Мари, — не унималась Цаца, — ты бы видела, как он переживал, когда ты задержалась на два дня. Ни о чем другом думать не мог. И никакая Бри ему не нужна…

Под монотонное щебетание Цацы, я оперлась локтями о стол — вновь накатила слабость. Ее слова звучали, как в вакууме, и от попыток сосредоточиться голова начинала трещать еще больше.

Краем глаза я заметила, как в аудиторию вошла Нинель. Я хотела позвать ее к нам, но та даже не взглянула на аудиторию — сразу робко шмыгнула на первый ряд. Я так и не успела с ней поговорить. Дождусь окончания лекции и обязательно подойду. И пусть Цаца возмущается, обижается, меня это не волнует.

Я обессиленно откинулась на спинку сиденья. Снова начался озноб, только на этот раз он чередовался с волнами жара. Жжение в пальцах было уже невыносимо, хоть лед прикладывай. Но самое ужасно, оно начало переходить на ладони. Я всмотрелась в свои руки и заметила на коже мелкие бордовые крапинки.

— Что за… — встревоженно прошептала я, как внезапно в аудитории воцарилась леденящая тишина.

Адепты, галдевшие секунду назад, притихли. Я подняла голову и увидела у кафедры высокую, статную женщину. Ее русые волосы были собраны в высокий пучок. Строгое платье по фигуре и длинная белая мантия в пол подчеркивали красоту аристократических черт. Выражение лица было надменное и горделивое.

Деканша оглядела аудиторию и задержала на мне взгляд. Ее льдисто-синие глаза недобро сощурились.