Закон притяжения - Ирина Снегирева Страница 17

– Как погуляла? – я прошла и села напротив тёти. Оборотница скинула туфли. Те громыхнули, но поднимать никто не кинулся.

– Неплохо, – Глафира попыталась улыбнуться, отсалютовав бокалом.– Хотели посидеть с Виолкой, а к нам её муж присоединился и другие знакомые. Пришла домой, а тут кто-то лежит весь белый и в белом…И лицо…Как… Не ожидала.

Женщина хотела рассмеяться, но вместо этого хрюкнула.

– Прости, – покаянно произнесла я, дотягиваясь до руки тёти. – Не вовремя уснула.

– Ясно. Что нового на работе? Вознесенский опять был идиотом или ничего? Исправляется мужик?

Пришлось рассказать про наши споры и про звонок шефа.

– Вот козёл! – сделала вывод тётя.

Я согласно кивнула.

– А кто именно?

– Оба, Вознесенский и Макс. И шеф твой тоже не отстаёт.

Не согласиться с таким аргументом было бы глупо. Я потянулась к бокалу.

– Что нового у Виолы? – На самом деле меня не интересовали дела тётиной подруги. Но без нас у Глаши всегда существовал свой круг общения, и хотелось её поддержать, показать интерес.

– У Виолы, – улыбка сошла с красивого лица оборотницы. Она задумалась. И прежде чем ответить, сделала глоток вина. – Снеж, кажется, я услышала то, что не предназначено для моих ушей. Возможно, ошибаюсь и дело в совпадениях. Но как-то это выглядело слишком цинично и одновременно алчно, что ли. Не понравилось.

– Ты о чём? – я поставила свой бокал и покрутила его, не сводя взгляда с Глафиры. – Рассказывай, не усну ведь теперь.

– Расскажу. От тебя теперь не отвяжешься, сама такая. В общем, – тут тётя взъерошила свои шикарные волосы, неосознанно придав им вид растрёпанной метлы, – Снеж, я сама дурею от собственных мыслей и боюсь напрасно обвинить невиновных.

– Ты о чём, Глаш?

           Оборотница снова налила нам вина, но пить не стала, предпочтя сосредоточиться на воспоминаниях.

– Виолкин муж, Шаров, он сказал очень странную фразу… Не сразу, конечно, позднее… Мы выпили за встречу, потом ещё. Я несколько раз танцевала. Знаешь, после гипса ощущение просто кайф.

           Я не перебивала. Слушала, стараясь пропустить суть. Видела, как Глафира волнуется, пытаясь всё вспомнить и правильно оценить. У меня же сон прошёл, оставив неприятное ощущение головной боли.

– Мы ведь сначала только с Виолой сидели, а Шаров со своими партнёрами потом присоединился. Они что-то подписывали, после чего решили отметить.

– Глаш, ты чего-то боишься? – рассказ тётки мне показался каким-то сумбурным. Я понимаю, что сейчас ночь, а она после хорошего отдыха. Но обычно родственница более прямолинейна.

– Да, – коротко призналась она. – Боюсь обвинить близких мне людей. Это низко и…мне не хочется этого. Только не получается.

           Я нахмурилась. Подобное никого не красит, но хотелось бы знать, о чём, собственно, речь.

– Все уже были достаточно навеселе, когда один из знакомых Шарова пригласил меня потанцевать. Я была не против. И всё шло довольно неплохо, пока не услышала важную фразу, что донеслась из-за стоящего неподалёку столика.

           Я напряглась, уже чувствуя, что услышу нечто важное. Перебивать Глафиру не решилась, боясь сбить её откровенный настрой.

– Один мужик спросил Шарова, как ему удалось завладеть землёй на юге района. Видимо, тесть, в то время мэр, помог. На что муж Виолы ответил, что это дело давнее и он действительно доволен приобретением. – Тут тётя, видя моё непонимание, пояснила. – Это была наша земля, Снежка. Мы с твоей матерью продали её, когда поняли, что Лариска не останется в городе. К тому же дорого это. Сама понимаешь, не миллионеры.

– И что? – Признаться, я не понимала сути трагедии, услышанной от Глаши. Продали и продали, что такого? Да кто их в этом винит?

           Оборотница понимающе кивнула и продолжила:

– Там, на тех полях, проложены трубы «Нефтьэнерго». Через год случилась утечка, которую довольно быстро ликвидировали. Но за порчу плодородных полей, нанесение вреда разнотравью, – некоторые слова Глафира выделяла особым тоном, словно пародируя кого-то, – Виола и её семья получили крупную сумму. Но это только начало. Через год землями уже пользовался «Газэнэрго».  Прибыль сама понимаешь, не с одним нулём.

– Ничего себе предприимчивые! – воскликнула я.

– Да,– согласилась женщина, и её рот немного скривился. – Может быть, я слишком жадная или злая…Не знаю, Снеж. Только Шаров всё это так произнёс…будто бы всё исключительно его заслуга.  Неприятно осознавать, что подозреваю их семейство. Они нам так помогли с похоронами…  но ничего с собой поделать не могу.

– А Беловы? – зачем-то ляпнула я.

           На мои слова тётя вскинулась, уставилась на меня, словно впервые увидела.

– А что Беловы? Фабрика на соседних землях, они к шаровским не имеют отношения. А то, что в аренде на пятьдесят лет, так это юристу нашему спасибо. Он надоумил не отдавать в вечное пользование. Правда, Беловым тошно, периодически пытаются уговорить меня пересмотреть договор и продать всё. Не знаю. Пока не хочется.

– Если это не они, Глаш? – осторожно поинтересовалась я, боясь задеть родственницу и одновременно, намекая на то самое… Дело вовсе не в Климе Белове, который так нравился и продолжает нравиться моей тёте. Но как-то несправедливо обвинять одних и не видеть ошибок других.

– Знаешь, Снеж, не береди рану. Не советую. – Глафира посмотрела на меня усталыми карими глазами. Сейчас она уже не выглядела моложе своего возраста. – Я о многом думала. Лучше не будем об этом. Ты ещё щенок, а я столько слышала и видела, что не на одну жизнь хватит.

Я замолчала, пытаясь подобрать слова. Пожевала губу, намотала на палец прядь волос. Конечно, легко говорить со своей колокольни, когда оцениваешь только отдельные факты, которые тебе передали. Я не видела всей картины, в отличие от мамы и тёти. Глаша поднялась и поплелась к себе. Мне же оставалось только помыть бокалы и тоже отправляться спать, но уже в свою комнату, которую когда-то занимала мама. Какое-то время я ворочалась, то и дело вспоминая то, о чём со мной поделилась Глафира. А после заснула, провалившись в тяжёлый туман.