Бабочка и факел - Татьяна Гуркало Страница 17

О наследственной глупости, грандиозной когтеточке и неожиданном решении проблемы.

***

Женщина, отражавшаяся в огромном, на полстены зеркале, была очень хороша собой, прекрасно это знала и всячески этот факт подчеркивала. Когда-то она была уверена, что природной красоты вполне достаточно. Что разные ухищрения унижают ее достоинство и нужны только каким-то дурнушкам, чтобы показать то, чего на самом деле нет. А потом она эту наивную убежденность переросла и стала настоящей красавицей. Из тех, вослед которым всегда с восхищением смотрят мужчины и с ненавистью женщины.

Вот и сейчас в этой комнате было идеально подобрано все.

Глубокое кресло с высокой спинкой и обивкой чудесного медового оттенка. В кресле она казалась особенно маленькой и трогательной, особенно если садилась в него поджав ноги. Обивка же подчеркивала черноту волос и великолепно гармонировала как с оттенком кожи, так и с синью глаз. Лампа освещала комнату как раз настолько, чтобы фигура в кресле выглядела несколько загадочно и скрадывались мелкие недостатки, которых, если говорить правду, в силу возраста на лице этой женщины уже хватало. Но ведь не будешь сидеть в кресле в собственной спальне накрасившись, как на прием? Правда ведь? Так что только идеальное освещение. И пускай редкие посетители уходят в уверенности что она и без краски на лице все еще практически юна и свежа. Да, дар на нее так влияет, что же еще?

Столик напротив этого кресла выглядел изящным настолько, что мужчина, вздумавший посещать эту женщину в ее спальне, боялся положить на него руки. Хотя на самом деле этот столик мог бы выдержать даже всадника на коне породы большегрузов. Ну, если бы им вздумалось на этот столик забраться и они бы сумели это проделать.

Собственно, мужчина был единственным, кто выглядел в комнате неуместным. Слишком простой костюм. Неряшливый хвостик, заменявший посетителю модную, ну или не сильно, стрижку. Щетина еще, причем, не для красоты и мужественности выращенная, сразу видно. Щетина этого типа делала похожим на разбойника из ближайшей подворотни.

Да и в целом, мужчина явно чувствовал себя в спальне этой женщины совсем неуютно.

— Все-таки метр Ризми прав, — недовольно произнесла женщина, дочитав бумагу, которую держала в руках. — Глупость по линии бывшего военного мяса все так же наследуется. Даже после вливания более достойной крови. И даже после того, как туда влилась кровь выживших неблагородных одаренных, которым именно наличие ума и позволило выжить, а потом и оставить потомков. И чем короче уши, тем ярче эта глупость выражается.

— Да, — с готовностью подтвердил мужчина, стоило женщине на него посмотреть. И даже покивал.

— Да, — как выплюнула она. — Эта девчонка… Да самая тупая служанка бы уже поняла, что ей намекают собрать вещи и срочно вернуться домой. Поплакаться отцу на невезение, на непонятливость аборигенов, на свою недостаточную компетентность и сомнения в даре и вернуться. И он бы с радостью ее оттуда забрал, может быть даже сам явился.  А эта упорно прется дальше. Как упрямая и глупая ослица.

— Да, — опять подтвердил мужчина.

— Раньше эта глупость хотя бы была второму кругу выгодна. Чем больше глупости, тем проще им было проявлять храбрость и получать после этого дары из рук королей. Ну, если выживали, конечно. Глупость давала им земли, деньги, трофейных девиц благородных кровей, а иногда и титул повыше. А сейчас она кроме неприятностей им ничего не даст. Но они ее все равно наследуют. А какие-то болваны из первого круга еще и берут подобных девиц в жены. Чтобы и их потомки эту глупость унаследовали, не иначе. Не жалко им потомков.

— Да, — снова согласился мужчина.

— Хватит дакать! — раздраженно велела женщина. — Лучше подумай, как эту глупую девку оттуда убрать. Не хотелось бы ее случайно убить. Сейчас, к сожалению, влияние второго круга столь же сильно, как и первого. И даже врожденная глупость этот круг вряд ли выкосит, плодятся они… недалеко от низкорожденных ушли. Раньше хоть войны эти кланы прореживали, а сейчас вся надежда на их врожденную глупость.