Авантюрист - Роман Терехов Страница 17

Мастер-стрелок поправил свою саблю – на гарде у лезвия сверкнул половинным зарядом утопленный в металл камешек.

– Не дает клинку тупиться, – с гордостью сообщил Молчун.

– Э-э, нет, боец. Это у тебя щит. Небольшой, но направленный. – Я обрисовал стрелку размер защитного поля его гамиона, немного расплескав свой напиток, и добавил, что при полном заряде амулет защитит от пистолетной пули. Пояснил, что хотел сказать словом «направленный» – щит автоматически принимал положение параллельно телу. Как и все изделия для носителей, не имеющих полноценных магических способностей, вложенное заклинание срабатывало независимо от владельца. Все, что требовалось от Молчуна, это регулярно заряжать прожорливый камешек.

– Благодарствую, – мастер выпустил отводящий глаза амулет и озадаченно положил руку на эфес.

Есть контакт! Общение со строптивцем налаживается – с удовлетворением отметил я.

– Я вот что спрошу, вашбродь, только не сер-ик-чайте… – стрелок икнул и осоловело повел глазами. Ничто не берется из пустоты, вот и аш преобразовывал физические силы человека в заряды гамионов, ослабляя тело и разум.

– И не собирался, – соврал я, перебив стрелка. Долгожданный сон все не шел.

– Дальше-то как будем?

– Воевать будем. – Руки перебирали гамионы к солдатским ружьям, выбирая пригодные для частичной подзарядки. – Бить их будем, солдат.

Я скрипнул зубами от душевной боли и досады. Месть следует употреблять в холодном виде и на трезвую голову. И это вовсе не про расчеты за пулю в моей спине. Стоило прикрыть веки, перед глазами вставал тракт, устланный телами русинов, жуткие раны солдат, лица лекаря и кадета над телом княжны Белояровой. Счет огромен и к непосредственным исполнителям и к тем, кто спланировал и допустил это безумие. Сейчас важнее спасти остатки батальона. Но просто так уйти нам не позволят.

– А…

– Завтра рано утром уходим, – упредил я не прозвучавший вопрос. – Сколько до ущелья Рока пути?

– Если по тропе, но с ранеными…

– С ранеными, Молчун, с ранеными. Своих не бросим.

– Три дневных перехода, но раненым тяжело придется.

– Места знаешь?

– Доводилось бывать…

– Решено, – зевнул я во всю мощь. – Возьмешь на себя организацию головного дозора, да чего там, разведку, в общем. Человека четыре тебе отряжу, кого назовешь. Задача, сам понимаешь, путь отыскать, где с ранеными пройдем, а лучше, чтобы втайне от сквернавцев. Что должно делать – сообразишь, чай, не зря нашивку мастера носишь. Припасов мало, постарайтесь попутно добыть что-нибудь из крупной дичи.

– Сделаем, – Молчун легко согласился с моими приказами, словно они совпали с его мыслями.

Я достал блокнот и записал имена стрелков, названных Молчуном. Рядовые Афанасий и Матвей присутствовали неподалеку, исполняя поочередно обязанности часовых и сообща прислушиваясь к нашему разговору. Еще мастер-стрелок запросил себе рядового Нила, а наличие в команде Трындеца подразумевалось само собой.

Затем я осторожно перевел разговор на Евгения Белова, чтобы прояснить, что его звание, и звание ли, означает и как мне себя с ним держать. Мои смутные догадки подтвердились, Белов имел титул баронета, но чин офицера пока не получил. Более того, кадет к батальону никакого отношения не имел, даже рядовым стрелком не числился, а по своему желанию сопровождал госпожу Белоярову. Во вчерашнем бою на тракте Висельников, по словам Молчуна, юный баронет как командир себя не проявил, зато оказался смелым и стойким бойцом, а также метким стрелком из пистолета. Молчун, Буян и Белов сообща и весьма результативно прикрывали отступление группы русинов с телом княжны.

В моем отряде Белову отводилась роль огневой поддержки. Если он ловко управляется с драгунским «обрезом вертикалки», то с «мастерворком» тем более будет неплох. Я, как подобает офицеру, должен руководить боем, а не самолично лупить, прильнув к прицелу, сквернавцев, словно мух газеткой. Идея же вручить кому-то одному из мастеров или вовсе рядовому скорострельную барабанную винтовку штучной работы выглядела весьма сомнительной. Огневая подготовка княжьих стрельцов оставляла желать лучшего: их кое-как учили стрелять по групповым целям по команде офицера. Упор делался на штыковой бой.

Дохлебал теплые остатки отвара. Амулет на шее собеседника уже показывал полный заряд – за беседой время летело незаметно.

– С Буяном давно служишь? – продолжил я знакомство с личным составом.

– Шестой год.

– До армии вместе… дела делали?

Молчун ухмыльнулся. Аш, накрывший его как залпом выпитая чарка дрянной водки, постепенно отпускал, возвращая самоконтроль.

– Нет. Здесь уже спелись. Сначала морды друг дружке разукрасили, а потом вот…

Утро все никак не наступало. Удалось ухватить пару раз примерно по тридцать минут дремы. Молчун, понимая мое состояние, попыток возобновить разговор не предпринимал.

Незаметно для себя сумел влить по десять-двенадцать зарядов в три магических камня к «дербанкам». Зачем-то полностью зарядил запасной к трофейной винтовке и наполнил оба гамиона к своему револьверу. Браслет руку не беспокоил, а его камень, несмотря на непрерывно трудившуюся «аптечку», слегка просветлел.

Молчун тронул меня за плечо, возвращая из мира туманных грез в реальный. Кадет Белов привел, поддерживая под руку, без преувеличения, едва живого лекаря. Следом притопал злой и помятый Буян. Фома рухнул на освобожденный мной лежак, осушил, держа дрожащими руками, солдатскую баклагу.

Сначала я не понял, что произошло, – догадался по изменившимся лицам сгрудившихся вокруг Фомы людей, что происходит нечто из ряда вон. Гамионы собравшихся слегка разгоняли тьму, позволив мне разглядеть выражения крайнего удивления во всех подробностях.

Неразборчивый и сбивчивый шепот лекаря внезапно сменился внятной и членораздельной речью, но что самое удивительное, Фома говорил женским голосом! Вне всякого сомнения, этот голос был хорошо знаком русинам: глаза Евгения увлажнились, мастера растерянно теребили полы форменных курток, переводя по-детски удивленные взгляды с лекаря на своих товарищей. Внезапно проснувшиеся Афанасий с Матвеем буквально окаменели от доносившихся обрывков фраз, – хорошо, что сменившие их часовые не слышали голоса госпожи.

Княжна Белоярова обращалась ко мне. Причем по имени. Приказ я получил яснее ясного – выступить со всеми наличными силами к Каменной Длани и освободить пленных княжеских стрелков. После чего отряду предстоял переход по рассекавшей Грымскую пущу тропе до ущелья Рока. Затем княжна Белоярова, шеф батальона княжеских стрелков, озвучила последнюю волю: она пожелала упокоиться в единственной Богороще русинского штата Колоний.

Закончив сеанс «чревовещания», Фома потерял сознание, носом пошла кровь, а прежде сомкнутые в замок на груди ладони безвольно разжались. Взгляды присутствующих приковал удивительной красоты каплевидный гамион, неизвестно когда и как появившийся у лекаря. Могу поклясться: когда он пил, то ничего, кроме фляги, в руках не имел.