Грозный змей - Майлз Кэмерон Страница 17

Лучники ехали по обе стороны от телеги. Все они были ветеранами, а главным над ними оказался Калли, лучник капитана. Он сидел на прекрасном степном коне и поглядывал вокруг. Все лучники держали луки в руках, снаряженными. Рикар Ланторн ехал верхом, не снимая стрелы с тетивы тяжелого лука.

Пажи прикрывали тыл. У капитана даже пажи носили легкую броню и имели луки. И они тоже были готовы к бою. Предусмотрительность капитана себя не раз оправдывала.

Весенний день был чудесен. Солнце стояло высоко, леса казались тихими и спокойными, как и весь мир вокруг. В кронах буков заливались малиновки. Дятел начал свой бесконечный стук, выискивая ранних жуков в высоком мертвом стволе. Вокруг колонны кружили редкие насекомые. Было еще прохладно, и поддоспешники вкупе с несколькими фунтами брони не очень мешали. В просветах между деревьями виднелись Эднакрэги – на севере они были низкими холмами, заросшими лесом, – а дальше за ними вставали высокие острые пики, увенчанные снежными шапками.

Все чувства капитана обострились до предела. Брат то и дело поглядывал на него.

– Спишь, что ли? – спросил он с улыбкой.

– Что-то не так, – ответил Габриэль.

– Кроме того, что мы едем в засаду?

– Это существо… кем бы оно ни было. Я бы хотел видеть тело. Оно не отсюда, – он с трудом подбирал слова, – и, когда я вспоминаю рассказ мастера Смита, я не понимаю, что это все значит.

Гэвин посмотрел на него взглядом, ясно говорившим, что высматривать засаду в лесу было бы полезнее.

– Мне нужно… не важно. Несколько минут не стоит со мной разговаривать. – Габриэль передернул плечами, на мгновение перенося тяжесть брони на них.

– Меняем лошадей? – спросил Гэвин.

– Нет еще. Мой боевой конь нужен мне свежим.

Вокруг него были первоклассные рыцари, которым доводилось убивать жутких чудовищ. Он…

…повернулся и вошел во Дворец воспоминаний. Все было на месте. Он поклонился улыбающейся Пруденции.

– Пригляди за мной, – попросил он, – мне нужно туда войти.

Она повернула костяную голову и поглядела на дверь.

– Это останется на твоей совести. Но там должно быть безопасно.

Осторожно, как будто приближаясь к спящему тигру, Габриэль шел к красной двери. Глубоко вздохнув – для эфира это ничего не значило, – он коснулся ручки и открыл дверь.

И тут же оказался во Дворце воспоминаний Гармодия. Все здесь было мутным и нечетким, если не считать золотой двери у него за спиной и зеркала Гармодия, которым тот часто пользовался. Этот артефакт позволял «увидеть» любую силу, любое работающее заклинание, направленное на него. Гармодий слишком много времени провел в плену, в чужой вымышленной реальности, чтобы допустить подобный обман снова. Габриэль мимоходом задумался, почему старик не забрал артефакт с собой, но тут же улыбнулся. Это же артефакт воспоминаний.

Заброшенный Дворец Гармодия начинался с шахматной доски и зеркала и терялся в дальней пыльной тьме. Он походил на летний домик, где редко бывают хозяева. Габриэль осторожно прошел по паркетному полу и еще осторожнее рискнул изучить некоторые воспоминания старика.

Было очень темно, и он еле различал предметы. В своем Дворце воспоминаний ему редко бывало страшно. Плести заклинания посреди битвы очень трудно, а во Дворце времени не существует, и поэтому герметист может действовать спокойно и тщательно. Но в этом темном пространстве разума, принадлежавшем другому человеку, Габриэль пугался едва ли не до смерти. Он не представлял, какие правила здесь действуют. Он только знал, что, раз этот человек почти год обитал в его голове, красная дверь должна была вести сюда. Гармодий довольно часто появлялся во Дворце воспоминаний Габриэля, а вот Габриэль зашел к нему только третий или четвертый раз и впервые после того, как в этом Дворце не осталось хозяина. Разумеется, стоило свету другой сущности исчезнуть, как здесь потемнело.

– Призыв, – громко сказал Габриэль.

Стало светлее. Воспоминание клочьями поползло по полу – как будто картинку для магического фонаря заляпали медом или кто-то наделал дырок в тени. Воспоминание было интересное. Гармодий сидел с королевой Дезидератой и накладывал чары. Она обеспечивала энергию.

Габриэль наблюдал за призывом. Воспоминание было очень ясным, поскольку в нем участвовало создание формы. Габриэль видел ошметки этого заклинания по всему разуму Гармодия.

Его начало мучить странное ощущение. Он не дал бы ему названия, но он чувствовал… он как будто стал Гармодием, перестав быть Габриэлем. Он почти ощущал боль – так случается, когда видишь во сне прокаженного или у тебя на глазах кого-то пинают по яйцам.

Света стало больше.

Он пошел к золотой двери, которая, казалось, отдалилась.

Свет вспыхнул еще ярче.

Габриэль решительно двинулся вперед. Он пробежал по плиткам пола, мимо зеркала, и, к невероятной его радости, дверь не упорхнула прочь. Он вцепился в золотую ручку, открыл ее и увидел Пруденцию, которая простирала к нему руку. Он неуверенно сделал шаг.

Он стоял в собственном Дворце и тяжело дышал. Солнце изливало из-под купола золотой огонь, а за зеленой дверью зеленые сгустки силы перекатывались, как море в шторм.

– Что-то грядет, – сказала Пруденция.

Габриэль погладил костяную руку.

– Было ужасно?

– Не знаю, – ответил Габриэль. – Ему не хватает хозяина. Возможно, больше я туда не пойду.

Он вынырнул в мир и огляделся. Весенний день по-прежнему был хорош. Белочки бегали по веткам, нависавшим над дорогой.

– Глядите в оба! – крикнул он.

Все дружно осмотрелись. Никто не слышал ничего, кроме стука подков по камню, дятла в отдалении и звона доспехов и упряжи.

Капитан попытался прощупать эфир и удивился, насколько далеко он может дотянуться. Он не пытался ничего передать: это бы рассказало о его появлении всем заинтересованным аж до деревень Хурана. Он просто слушал. Ощутил присутствие кого-то могущественного довольно далеко к востоку, примерно то же самое к северу… наверняка это была его мать.

Змей ощущался тусклым пятном тепла над горизонтом эфира – линией, которая не имеет почти ничего общего с настоящим горизонтом. До этого мгновения капитан никогда не думал, почему в эфире расстояния другие и горизонт другой, но теперь он задался вопросом, как бы он стал прятаться, если бы умел различать степени силы.

Отвлечься – одна из самых страшных ошибок герметиста. Он занимался созданием карты в своем Дворце воспоминаний, когда понял, что его лошадь встала.

Сэр Гэвин посмотрел на него взглядом, знакомым с детства:

– Маловато от тебя толку, мой могущественный братец. Заснул, что ли?