Семейство Тенявцевых - Юлия Шолох Страница 17

Нинель уже нетерпеливо подталкивала его в сторону кухни.

Оказавшись в пространстве духовок и сковородок, Нинель сердитым шагом направилась к холодильнику, пытаясь вспомнить, куда сунула предназначенный Эриму десерт.

– Не стоит так расстраиваться, – вдруг участливо сказал «строгий учитель». – Умение готовить качественные классические десерты тоже ценится.

Как фурия, излучая злобу, Нинель дёрнула дверцу третьего по счёту холодильного отсека, не удержалась, обернулась и… слова застряли у неё в горле.

Она не смогла ничего сказать, не смогла нагрубить. Не за что было. Наоборот, образ городского хлыща в очередной раз пошатнулся – искренняя поддержка вместо злорадства со стороны типа, которого Нинель периодически считала чуть ли не личным врагом, стала большой неожиданностью. Ни малейшего злорадства в лице или голосе, ни малейшей насмешки. Впрочем, насмешки Нинель не пугали, они вызывали у неё зевоту. Но вот разочарование… такого простить было невозможно.

Нинель молча вытащила коробку, швырнула перед ним на стол… то есть не швырнула, хотя очень хотелось, а просто громко поставила, а потом потянула за ленточку и коробка раскрылась. Лавандовое чудо явило свету свою трёхслойную структуру.

Пока Эрим ошарашенно разглядывал пирожное, Нинель уже протянула ему вилку – первую, что попалось под руку, но он не сделал замечания. Взял и отхватил у пирожного треть, потом разбил на слои. Попробовал вначале целиком, потом по частям, потом помолчал.

Нинель стояла над ним, прямая и гордая, как королева. Её глаза метали молнии правосудия.

Наконец, господин Бослонцев отложил вилку и неловко откашлялся.

– Я не ожидал. – Он поднял глаза и его растерянный вид был как бальзам на душу. – Это просто великолепно!

«Ещё бы, – подумала Нинель, задирая подбородок всё выше и не потрудившись ответить. – Конечно, великолепно, как иначе?! Знай наших!»

Ещё раз взглянув на тарелку с остатками пирожного, господин Бослонцев взял салфетку и медленно вытер руки. Вздохнул.

– А ведь меня не так просто удивить.

Нинель не сдержалась и фыркнула. А потом вдруг увидела, как он на неё смотрит – столько жара было во взгляде, что в лицо словно раскалённым воздухом дохнули. От неожиданности она вздрогнула, и Эрим быстро опомнился, тут же пробормотал нечто невразумительное про важные дела и распрощался.

Рассеяно выслушав комплименты Маяковых, Нинель пожелала всем спокойной ночи и ушла спать. Перед сном провела с собой воспитательную беседу. Ей предстояло собрать все свои жалкие силы, чтобы продержаться сколько необходимо, работать каждый день. Уж больно на Цирцею хотелось.

Вот так и началось обучение Нинель кондитерскому мастерству.

Явившись следующим утром в кафе, она как ледокол прошла сквозь строй недовольных девиц, которых ничуть не убавилось, и нашла господина Бослонцева на кухне в колпаке и фартуке. Почему-то ощутила при виде его плеч и рук неловкость, поэтому впредь думала над каждым своим словом и делом. Эрим тоже осторожничал. Несмотря на отсутствие зрителей, вели они себя так, словно демонстрировали всему миру искусство общаться не общаясь.

Вскоре Нинель, конечно, устала от своего размеренного спокойного голоса и с облегчением вздохнула, когда занятие завершилось. Чтобы как-то прийти в себя, она даже задержалась у прилавков, где полчаса выбирала пирожные к ужину, задавая продавщицам десятки вопросов и наслаждаясь бешенством в их глазах. Хоть так душу отвела.

И следующим днём Нинель вела себя словно святая. Больше всего её пугала собственная робость и невозможность с этой робостью бороться. По вечерам, перед сном, Нинель не могла понять, что такого заставляет её вести себя днём, словно заторможенная рыбина с приклеенной улыбкой, верно, она просто выдумывает, но стоило снова увидеть Эрима, как робость возвращалась.

В конце концов она перестала себя узнавать. И ходила вечно хмурая и мрачная. Да, сладости получались, умения улучшались, однако в характере словно что-то надломилось. Она была такой послушной, вежливой и прилежной, что саму себя терпеть не могла.

Кто знает, возможно, Нинель сдалась бы, послала к чёрту Цирцею и уехала домой, не доведя дело до конца, но однажды за ужином Вера, улыбаясь, сообщила радостную весть – все они приглашены на бал в загородное имение неких господ Пуповых, которые оказались общими знакомыми господ Звягиных и того самого министра, на дочери которого собрался жениться Артур. Конечно же, приглашено всё семейство Тенявцевых, так что Нинель сможет не только передохнуть, но и танцевать, сколько душеньке угодно, а ещё повидать сестёр. А то это обучение совсем замордовало бедную девочку, она стала грустная и вечно раздражённая.

Вообще-то Нинель не очень любила посещать балы, уж очень замороченными были тамошние традиции, но сейчас при мысли о танцах и семье, а особенно о вынужденных прогулах в учёбе, она тут же воспряла духом, быстро отправила сообщение Эриму, поставив того в известность о своём отсутствии в ближайшие два дня и бросилась звонить Марии – только та могла подобрать идеальное платье и аксессуары, а если уж идти на бал, то во всеоружии.

С утра Нинель вылетела в усадьбу господ Пуповых. Дорогой она просматривала новинки моды, а также не изменился ли перечень обычных для бала танцев и блюд. С танцами оказалось всё в порядке, ничего такого, по чему было бы невозможно сориентироваться в процессе, а насчёт блюд – появился новомодный деликатес, суп-желе, который следовало резать ножом и специальным устройством быстро подцеплять желе, чтобы она обратно не соединилось. Засасывать его следовало, как устрицу, но деликатно, чтобы не вышло некрасивого звука. В общем, предстояло помучаться, ведь в таком знаменитом и влиятельном семействе наверняка не обойдётся без новинок. Пришлось просмотреть ролик об использовании данного устройства, ведь отказаться от блюда – наверняка гордости повара господ Пуповых не было никакой возможности, такого оскорбления не простят.

Усадьба, конечно, впечатляла, прежде всего, размерами. Даже от лётной площадки до лестницы в большой трёхэтажный дом ходил миниатюрный самоходный автомобиль. Проще было бы пройтись, но Нинель всё же уселась на сиденье и со скоростью черепахи проехалась мимо цветущих душистых кустов, сияющих пёстрыми гирляндами.

Сёстры и родители уже прибыли. Нинель даже не думала, что так по ним соскучилась! Даже по младшей Глаше, от шалостей которой покоя никому не было. По её милости некоторые ходили то криво стриженные, то крашенные в непонятные цвета, то лишались привычной одежды. Как ни странно, Глаше ничего за её выходки не было, остальным бы влетело за милую душу, но младшую Виола никогда не наказывала. Ходили слухи, что Глаше не повезло с первой приёмной семьёй, там было настолько ужасно, что она никак не может забыть и поверить в существование других семей. И заодно ревнует. В общем, даже Глашу Нинель тискала в объятиях не меньше остальных.

Максимилиан от женщин быстро сбежал, а в гостиную, объединяющую комнаты семейства Тенявцевых пришли соседи – мать и дочь Звягины. Леся выглядела очень мило в своём светлом полосатом платьице, а Валерии не терпелось обсудить сына. Они с Виолой уселись за небольшой столик и едва успели обменяться любезностями, как соседка запричитала: