Багорт. Том 2 - Анастасия Суворова Страница 17

— Меня убивает каждый прожитый день, — неохотно отозвался Влад, не оборачиваясь. — И поверь, эти эксперименты по сравнению с другими более-менее безобидны.

— Какие еще опыты ты ставишь? — с тревогой спросил Вайес.

— Всегда одни и те же, отец, — говорил Влад лениво, — над самим собой. Хочу знать, где границы человеческих возможностей.

— Ты постоянно забываешь, что ты не просто человек — ты Вед. — Вайес тяжело вздохнул. — Порой мне кажется, что для тебя границ и впрямь не существует.

— У всего в физическом мире есть границы. Тебе ли об этом не знать, — проговорил Влад, повернувшись, наконец, к отцу.

— Так ставь эксперименты на кроликах! — вскричал глава Мрамгора, встретив измученный взгляд сына.

Влад устало кивнул ему, но ничего не ответил.

— Тебя не интересуют другие. Ты всегда был занят изучением только себя самого.

— Что поделать, — пожал он плечами, — лучшую кандидатуру для исследований, я пока не нашел.

— А как же Дея? — поинтересовался Вайес и в этот момент в его глазах заалел злой уголек.

— Ты предлагаешь ставить мои опыты на ней?

— Но можно же обойтись и без практических экспериментов и анализов. Тем более что ты уже их на ней и так поставил предостаточно, — добавил он тише. — Используй метод наблюдения. Она достойный объект для изучения.

Брови Веда сошлись, глаза полыхнули огнем, он уселся прямо на землю и, облокотившись о дерево, заговорил:

— Отношения двух людей похожи на взаимодействие диких энергий. Это соитие изменяет их, иногда до неузнаваемости. Но вот пакость, даже в этом совместном опыте нас интересует лишь то, как меняемся мы сами. Увлеченные собственными метаморфозами, мы зачастую оставляем без внимания то, что вступивший с нами в реакцию человек, тоже преображается. Парадокс в том, что когда мы узнаем своего избранника лучше, превращение уже случилось. Я вот думаю, не исчезает ли то, что изначально и привлекло нас? Как думаешь, отец, чем меня Дея зацепила?

— Тем, что еще и не проявилось, и ты это прекрасно знаешь. Слишком много думаешь. Твой разум ни на минуту не дает тебе покоя. Боюсь, как бы он не сыграл с тобой злую шутку.

— Да-а-а, он подшучивает надо мной ежедневно и шуточки его и впрямь бывают недобрыми, — Влад криво усмехнулся.

— Почему бы тебе… — Вайес не договорил, вздохнул.

— Что? Стать нормальным, обычным парнем, влюбленным в необыкновенную девушку? Эта роль в нашей мелодраме отведена Яну.

— Может Ян и обычен, но мне кажется, он чаще тебя бывает счастлив.

— Может и так, — согласился Влад, — но золоту не суждено стать оловом.

Вайес утомленно покачал головой и развернулся, чтобы уйти, но сделав пару шагов, остановился и, посмотрев на сына в упор, сказал:

— Сегодня утром была взломана темница твоей матери.

Влад порывисто вскочил, ленивая меланхоличность сменилась тревожным недоверием, а в черном взгляде застыл немой вопрос.

— Она обменяла себя на твою мать, — проговорил Вайес.

Тягучая, вязкая одурь сковала Влада. Он ощутил себя пауком, запутавшемся в собственных сетях, липких, слизких, омерзительных. А Вайес тем временем вливал в него слова, которые доносились до Веда откуда-то издалека.

— Сначала мне казалось, вы готовы весь мир поставить с ног на голову, заставить звезды осыпаться, а луну с солнцем поменять местами, только бы почувствовать хоть толику того, что испытывают обычные люди. Но потом я понял, что вы оба готовы сделать все это и много больше, но по другой причине. В вас кипит вулканическая лава, и ни вы сами, ни кто либо еще не в силах предотвратить извержения. Пока вы мучаете друг друга, Багорт в опасности. Это я тебе как Верховный Хранитель говорю.

Влад стоял и пытался слушать, впрочем, плохо понимая смысл. Отдельно ухваченные слова, упорно не желали выстраиваться в логическую цепочку. Он сделал последнее усилие, и в этот миг нем что-то надорвалось, треснуло, надломилось и неуклюже покосившись, стало медленно обваливаться. Воздвигавшийся долгими годами заслон, рушился как песочный замок, превращаясь в бесформенную груду нелепо сваленных, стремлений, ограничений, опасений, компромиссов и запретов. Белое, тонкое лицо его обессмыслилось, когда сквозь эту мысленную дамбу прорвался столь долго сдерживаемый поток. В этом потоке было все то, что когда-то чуть не убило юношу с фарфоровым сердцем.

Вайес подбежал к сыну и едва успел поймать обмякшее тело, прежде чем оно встретилось с землей.