Принц по ГОСТу - Кристина Юраш Страница 17

Я перечитала письмо, молча взяла чистый лист и стала переписывать его с именами родителей. Я старалась, выводила каждую букву, отчаянно зевая и мечтая, чтобы здесь поскорее изобрели принтер. Но до принтера здесь было далеко, поэтому на третьем письме, я поняла, что засыпаю. Письма все никак не заканчивались, я уже лежала головой на столе, вяло водя пером по бумаге и оставляя жирные кляксы.

— Все! — выдохнула я, глядя как передо мной появились конверты. — Можно отправлять! Ты как хочешь, а я — спать! И попробуй только… Я тебя предупредила!

Письма были запечатаны, а я поплелась в комнату, обессиленно рухнув лицом в подушку.

С меня стягивали одеяло, но я намертво вцепилась в него, предварительно укутавшись как следует. Из-под меня вырывали подушку, но я держала ее мертвой хваткой. Я подняла голову, глядя, что на улице едва забрезжил рассвет.

На полу, рядом с кроватью лежала груда писем! Ничего себе, как быстро работает местная почта! Не благодарите, дорогие родители, я и так делаю все, что могу!

Я лениво достала первое письмо, распечатала его и…

«Да как вы смеете!!! Что вы сделали с нашим сыном! Понос — это заслуженное наказание. Вас казнить за это мало! Почему наш сын дрожит? И почему он в помоях? Да как вы смеете так обращаться с наследником!».

Какой понос? О чем это вы? Что не так?

«Мы знали, что он сопьется в вашей Академии! Почему он дрожит? Как вы посмели вылить на него помои! Это неслыханная дерзость, за которую вам предстоит ответить!»

Я бросилась к столу, доставая все испорченные черновики. «Уважаемые родители! С проблемой мы разобрались. Утверждаю, что понос заслуженное наказание. Ваш дрожащий сын почивает в своих помоях. Он сопьется со счету, сколько замечательных дней ему предстоит провести в нашей Академии. Он исправно пьет отравы. А мы, в свою очередь, стараемся всеми силами обеспечить индивидуальный подох! Так что можете с…ать спокойно! С уважением, ректор Академии, Анастасия»

«Молодец!» — проступила надпись на стене и тут же померкла.

В дверь постучали, я сжалась в кресле, глядя на брошенное поверх черновиков перо и кляксы на столе.

— Можно войти? — послышался мужской голос, а потом кто-то надрывно прокашлялся. — Я, конечно, извиняюсь, что в такую рань… Я — повар Академии.

На пороге стоял сгорбленный старичок с длинными седыми волосами в грязном фартуке.

— Я, конечно, дико извиняюсь, многоуважаемый ректор, — старик отвесил поклон. — Но принцы объявили голодный бунт… Они выбросили все, что я готовил из окна, и требуют королевскую еду! Они сказали, что «лучше подохнут с голоду, чем будут есть эту дрянь!».

По щеке непризнанного гения кулинарии потекла скупая слеза.

— Вразумите их! Помрут ведь с голоду! — вздохнул старик. — Я ведь стараюсь, стараюсь! Раньше, когда у меня был трактир «Дохлая Крыса» никто не жаловался! Ели, аж за обе щеки! Я — то трактирщик… Толк в еде знаю! Каша с грибами, пирожки с мозгами, кишки коровьи, начиненные фасолью, ворона на вертеле, как вам, например. Между прочим, это — мое … кхе-кхе… коронное блюдо. Все нахваливали. Говорили, то, что прямо, как курица. Но курица — дорого выходит… Так как вам мое блюдо?

— А нормальные продукты есть? — сглотнула я, понимая, что подавлять рефлексы и бунт — дело неблагодарное.

— Откуда? — пожал плечами обиженный повар. — Тут и ворону поймать — целая наука! Хитрющие стали, хоть убей…

"А может быть ворона?…. Кар-кар-кар… А может быть собака? Гав-гав-гав… А может быть корова?" — звенела в голове детская песенка. "Но тоже хороша!" — вздрогнул желудок. Что-то мне подсказывает, что прямо сейчас на одного призрака в Академии станет больше!