Сколько стоит корона - Катерина Коновалова Страница 16

Дойл сделал ему знак следовать за собой и вышел из покоев. Замок спал — во всяком случае, эта, удаленная от короля и королевы часть. Стражи видно не было, но Дойл чувствовал затылком, что в сводчатых переходах кроются тени, хотя в тусклом свете узкого серпа месяца их было не видно. Джил позади задышал чаще.

Они прошли по тихому коридору, ступая так осторожно, что шаги не порождали эха, по узкой лестнице спустились вниз. В дверях охрана, разумеется, была, но походка и фигура Дойла были слишком узнаваемы, чтобы кто-то рискнул окликнуть его или спросить, куда и зачем он идет.

На это отважился слуга — когда они миновали замковые ворота и вышли в город, он шепотом уточнил:

— Милорд, куда мы идем?

— По делу, — отрезал Дойл и пошел по дороге, которую знал очень, возможно, даже слишком хорошо.

Столица, древний Шеан, нынешние стены которого были возведены более пятисот лет назад на фундаменте Старого города, не была красивой. На самом деле, ее едва-едва можно было назвать выносимой. Она собирала в своих стенах так много людей, что походила на гнойный нарыв, готовый вот-вот лопнуть, явив миру свое вопиюще уродливое содержимое.

Королевский замок возвышался над ней тяжелой неприступной громадой, а к его стенам навозными мухами липли особнячки милордов, желавших быть ближе ко двору и ловящих на лету подачки Эйриха. Торговые площади растекались человеческими болотами — смрадными и затягивающими. А Святейшие дома выглядели нелепо — слишком белоснежные и чистые для Шеана.

Но Дойл столицу, пожалуй, любил или, по крайней мере, ценил — за то, что знал в ней каждый угол и каждый поворот. Мальчишкой он часто смотре на нее сверху, из башни, куда его часто отсылала мать в наказание за дерзость и резкий нрав. Став старше, он то один, то вместе с Эйрихом сбегал из замка и ходил по узким улицам, тонул иногда по колено в помоях, текущих по брусчатке, заглядывал в окна домов.

Иногда в нем узнавали младшего принца — и тогда кланялись, скаля зубы. Но чаще принимали за нищего калеку — в этом случае ему в спину летели комья земли и камни в сопровождении проклятий.

Именно здесь, на одной из улиц Шеана он впервые своей рукой оборвал человеческую жизнь. Старик разозлил его насмешками и оскорблениями, и он вышел из себя. Меч проткнул мягкую плоть быстрее, чем Дойл сообразил, что делает. Старик умер сразу, и он был вынужден уйти — и побыстрее, чтобы никто не увидел его. Конечно, ему, принцу, смерть старикашки сошла бы с рук. Но за такую выходку родители наверняка отослали бы его дальше, чем обитель темных сил, а тогда Дойл еще очень боялся ссылки, боялся расстаться надолго с Эйрихом, оказаться среди незнакомых, чужих и враждебных людей.

Отойдя на добрых три сотни шагов от трупа, Дойл согнулся пополам, и его начало рвать от страха и отвращения и к себе, и к убитому. И руки у него тряслись, и зубы стучали. Зато спустя два года, оказавшись впервые в бою, он напугал ветеранов своим спокойствием, а двоюродный дядя, покойный брат также покойного лорда Гая, сказал: «Недобрые силы тебя зачали, Торден, не в обиду твоему отцу. И кровь у тебя как у выходцев оттуда — стылая».

Свернув в почти незаметный проулок, Дойл остановился возле непримечательной двери и стукнул условным стуком. Джил сзади затаил дыхание.

Дверь открыли сразу — рослый детина в красных длинных штанах, без рубахи, прищурился, сжимая гигантские кулаки, но Дойл сбросил капюшон, и детина тут же согнулся в поклоне.

— Ваша милость оказываете нам честь визитом.

— Позови хозяйку, — Дойл уронил ему на ладонь мелкую монету и вошел внутрь.

Просторная гостиная с широкими низкими скамьями, освещенная множеством чадящих свечей в простых канделябрах, выглядела, пожалуй, респектабельно — как какой-нибудь гостевой дом. Но, разумеется, все клиенты знали истинное назначение заведения, которым заправляла женщина, чье родовое имя, если оно у нее и было когда-то, давно забылось и сократилось до нейтрального мадам Зи.

— Милорд! — раздалось сзади полузадушенное. — Это же…

Джил не нашел слова, которое подошло бы для этого места, поэтому Дойл подсказал:

— Любовный дом. И неплохой.

Невзрачная девушка в наглухо закрытом платье забрала у него плащ, другая — такая же — поднесла кубок с вином. Дойл принюхался и протянул кубок Джилу. Тот отпил несколько глотков, после чего Дойл осушил его.

Любовный дом стоял в этом проулке столько, сколько Дойл себя помнил. Его нынешняя хозяйка десять лет назад была хорошенькой улыбчивой женщиной, на которую засматривались мужчины. Сейчас она поседела, ее кожа пожелтела и сморщилась, но она по-прежнему улыбалась, разве что старалась поменьше сверкать зубами, чтобы скрыть дырку вместо правого клыка. Зато ее платье было великолепно и, в отличие от платьев тех девушек, которые не были готовы услуживать гостям сверх своих обязанностей, открывало грудь почти до середины. Учитывая возраст, это было не самое привлекательное зрелище. К счастью, Дойл точно знал, что у нее есть, что предложить.

Она спустилась со второго этажа и сразу же присела перед Дойлом в низком реверансе, поцеловала его руку, а поднявшись, улыбнулась:

— Милорд, вы у нас теперь нечастый гость. И оттого еще более желанный. Чем вам услужить?

Дойл не посещал любовный дом уже давно — последний раз он был здесь года полтора назад. Продажная любовь надоела ему до смерти, казалось, что он в жизни больше не коснется шлюхи. Но в последнее время напряжение было слишком велико. Заговоры, мятежи, покушения и, в конце концов, леди Харроу, снова снившаяся ему этой ночью, истощили его выдержку. Едва ли он мог рассчитывать на искреннее внимание какой-нибудь не слишком обремененной моралью дамочки из придворных. И уж конечно, ему не следовало даже мысли допускать о близости с утонченной леди Харроу. Поэтому рецепт микстуры был прост и примитивен.

— Найдите мне рыжую, мадам Зи.

Лицо хозяйки сморщилось в слишком широкой улыбке, глаза сузились.

— У меня есть та, которая вам нужна.

Дойл отвязал от пояса кошель и сунул его мадам Зи целиком. Ее пальцы сквозь кожу кошеля пересчитали монеты, а вокруг глаз глубже прежнего проявились морщинки-лучики — она была довольна полученной суммой.

— Милорд, какие будут распоряжения относительно вашего спутника?

Джил стоял посреди гостиной, хлопал глазами и выглядел откровенно забавно. Дойл чуть улыбнулся, сверкнув зубами, и спросил:

— Поднимешься наверх к какой-нибудь девчонке?

Парень вздрогнул, его глаза широко раскрылись, и он затряс головой.

— Я подожду вас здесь, милорд.

— Тогда налейте ему чего-нибудь выпить, — велел Дойл и, не сдержавшись, прибавил: — Молока, например.

Джил покраснел до корней волос, а Дойл неспешно пошел за мадам Зи наверх, где располагались спальни. Хозяйка отворила перед ним дверь угловой — самой богатой в этом доме, и шепнула: